После этого присутствовать на докладе, на заседании Государственного Совета, слушать старых пердунов на тему «как нам обустроить Россию» – выше сил.

Кройстдорф хотел сказаться больным, проваляться дома в кровати, глядя в потолок и ожидая звонка из Фаля, чтобы врать: «Все в порядке, постараюсь на денек вырваться». Застрелиться он хочет, а не вырваться, как будто-то кто-то ворочает щипцами под солнечным сплетением. Была бы изжога – да только не с чего. Несварение души.

Звонок все-таки раздался, и недовольный голос Макса спросил:

– А ты где?

Оказывается, он еще с рассвета должен топтаться на кремлевских паркетах! Несчастные часов не наблюдают. Нужно было вскочить, просить прощения, мчаться…

– Меня сегодня заменяет Леонтий Васильевич, – сказал Алекс.

– А я почему об этом не знаю? – Император говорил в нос. – Вчера нельзя было сказать? И, кстати, как Другий мог заменить тебя на приеме британской делегации.

Конечно, в таких случаях его дело – просто стоять и молчать, изображая солидность. Но все же, все же… не каждому чину дозволено надувать щеки в непосредственной близости от монарха.

Британское посольство, как он мог забыть? Визит готовили месяца полтора. С обеих сторон были согласованы все реплики и, кажется, даже жесты. Министр иностранных дел Корнилов, носивший звучное название «канцлер», расписал протокол по нотам.

– Ты проспал? – догадался царь. Ему явно хотелось поругаться. Но вид вялого, ни на что не реагировавшего друга озадачивал. Вчера тот был счастлив.

– Хочешь, я к тебе приеду?

Прежде чем Кройстдорф успел ужаснуться своей неприбранной спальни, воздух запах пригоревшим чайником, и крайне удивленный Макс появился в разрыве реальности у окна.

– Тебя девушка бросила? – пошутил он. И осекся. Вид друга в тоскливом интерьере был красноречив. Не хватало только пустой бутылки, катающейся под кроватью.

Император без приглашения сел, попутно сбросив с кресла старые штаны Алекса с лампасами, давно превращенные в домашние.

– В последний раз я тебя таким видел… – укоризненно сказал он.

– Не начинай.

Да, так хреново Кройстдорф чувствовал себя только после взрыва на «Варяге», но оба боялись произносить имя Анастасии.

– А без меня Государственный Совет как-нибудь не состоится? – через силу поинтересовался Карл Вильгельмович.

Макс пошевелил пальцами.

– Да бог с ним. Потрындят и разойдутся. – Он приложил переговорник ко рту, сообщил в пространство, что сегодня без него, нет, повестку менять не надо, откладывать заседание тоже.

– Чего хотели британцы? – без особого интереса осведомился шеф безопасности.

– Без неожиданностей. Япет – Церера, Церера – Япет. Правда, материалы командора Волкова внесли сумятицу в их ледяные умы.

Макс щелкнул кнопкой транслятора на телефоне, и в воздухе перед валяющимся Кройстдорфом возникли финальные кадры встречи.

Британский посол сэр Уолтер Каннингем, похожий, как и положено, на облезлого льва, зачитал меморандум своего правительства, в котором снова и снова русскую сторону призывали к «умеренности» и обмену спутников. В противном случае коалиция Альянса сочтет неуступчивость соседей «враждебными действиями» и оставляет за собой право на «адекватно жесткий ответ».

Канцлер Корнилов, умный, усталый, слишком опытный, чтобы не понимать, куда идет дело, озвучил также заранее согласованный текст: «Россия выполнила свои обязательства перед Британией, предоставив на пятьдесят лет фрагмент шельфа в уплату за обмен спутников. Английская сторона оказалась не удовлетворена сроком аренды, однако пролонгация договора возможна лишь при взаимном желании. Адекватно жесткие действия Лондон уже употребил в коалиции с другими странами Альянса в минувшую войну. Новый мирный договор закрепил ситуацию на момент подписания».

– Все-таки мне следовало там быть! – Алекс сел. Война на шельфе задевала его за живое.

– Может, и нет, – покачал головой Макс. – Ты и сейчас хочешь британцу в горло вцепиться, как будто он лично развязал боевые действия.

«Полезные ископаемые, которыми обладает Россия, громадны, – продолжал сэр Уолтер, – последние годы показали, что она не торопится их осваивать…»

– Надо же что-то и детям оставить, – хмыкнул Макс.

«Британская сторона предлагает помощь и сотрудничество в этом вопросе…»

– Лезут и лезут, – неодобрительно бросил император. – Никто ведь не зовет. Не просит. Совета не спрашивает. Чего навязывать?

– Пока они выкачивали шельф, Англия была донором для всего Альянса, – кивнул Кройстдорф. – И Лондон доминировал. Но уже лет пять не так. Снова хотят рулить?

– Если получат Япет, так и будет… Смотри, смотри, я тут великолепен, – Макс промотал кадры назад и снова пустил свое изображение на всю стену.

«В связи с недавно открывшимися фактами об экспедиции Волкова на Япет мы узнали, что спутник еще до раздела принадлежал России, – вещал Корнилов. – Российская сторона намерена оспорить у Британии право пятидесятилетней эксплуатации шельфа и потребовать компенсацию».

Бесполезное, конечно, мероприятие. Но покачать права стоит. С нами внаглую, и мы с таким же лицом. За триста лет научились.

«Документы экспедиции Волкова не закреплены никакими международными договоренностями и юридически ничтожны, – парировал посол. – Британская сторона продолжает требовать возвращения Япета…»

Тут прозвучало слово императора.

«Там, где русский флаг однажды поднят, он уже не может быть спущен».

Друзья захохотали. Макс щелкнул пультом, прекратив трансляцию.

– Где ты это вычитал?

– У Александра Третьего, еще раньше у Николая Первого. Роскошно, да?

– Спору нет. – Алекс посерьезнел. – Будет война?

Государь вздохнул.

– Не факт. Но мы на грани. Пойдем на кухню. Поговорить надо.

Кухня в России – всегда больше, чем кухня. Дом шефа безопасности – не исключение. И разговор сейчас у Максима Максимовича был не кабинетный – кухонный такой разговор, нараспашку.

– Мне патриарх о твоих метаниях сказал.

Алекс едва удержал над огнем турку.

– Нового террора боишься? – проговорил Макс. – Или меня не знаешь, или дело серьезнее, чем я думал. – И вдруг, сглотнув воздух, добавил: – И я боюсь. До смерти. Что-то такое в стране заваривается, чего мы ни понять, ни проконтролировать не сможем.

– В стране как раз ничего не заваривается. – Кройстдорф разлил цикорий по чашкам и достал из холодильника корешок имбиря. Тонкий ломтик в горячее варево – мертвого поднимет. А он сейчас был не только мертв, но и засыпан землей.