* * *

Концерн «Мисука» вовсе не был только новостным или развлекательным. Напротив, он совсем недавно прикупил несколько каналов и вторгся в медиасферу.

Когда в результате тектонической катастрофы Японские острова, а с ними и часть Сахалина погрузились на дно морей, все соседние страны приняли участие в спасательной операции. Но предоставить на своей территории место для компактного проживания беженцев согласилась только вислоухая Россия.

Через поколение потомки спасенных начали добиваться автономии. Дед Максима Максимовича на неделю открыл границу с Китаем. А потом закрыл (правда, китайцев пришлось отлавливать по всей империи). Все, кто остался в живых, сразу поняли, что они только гости на земле этой грешной, и потянулись на поиски работы в разные концы страны.

К этому времени семья Мисуки уже нашла себя. До катастрофы их основатель владел огромным холдингом по переработке отходов и строил искусственные острова. Грянул роковой час, и он остался нищим. Родовая легенда гласила, что сотрудники вывезли босса на надувной лодке.

Оказавшись в лагере для перемещенных, он сначала скучал, а потом устроился на мусоросборочную машину и прозрел. Рассчитал, сколько в России должно быть свалок, исходя из числа жителей, пришел в восторг и начал обивать пороги, доказывая нашим чинушам, что скоро страна потонет под наплывом оберток, консервных банок и пластиковых бутылок. Нужны заводы для переработки, и только он, Мисука, знает, как их построить.

Следует отдать должное маленькому японцу. Здешних чиновников трудно раскачать. Еще труднее найти инвесторов. Но в конце концов удача улыбнулась храброму оператору мусоросборника. Казенные деньги он вложил в серию фабрик по переработке, а частные – в покупку свалок по всей стране.

Острова России были не нужны. Зато в самых неожиданных местах поднялись лыжные курорты на искусственных трассах. Теперь никто бы не сказал, что горы, холмы, расщелины ненастоящие. Труд тысяч инженеров преобразовал равнинный ландшафт в подобие Альп. На склонах поднялись сосновые леса, из-под корочки льда бежали ручьи, давно размножились олени и косули, завезенные из заповедников. Работали станции по акклиматизации, последним достижением которых стало подселение популяции зубров в яйлу между Средневолжским и Симбирским хребтами. Сейчас бились над устройством высокогорных яков, но для них было низковато, и Мисука 4-й обещал новое плоскогорье, которое протянется от Калязина на юг и будет ничуть не ниже Тибетского.

Сотрудники свято верили каждому слову шефа. Он был для них билетом в счастливое будущее: платил щедро, предоставлял интересные проекты. Про холдинг Мисуки говорили, что эта компания раздвигает горизонты будущего. Впрочем, сам же Мисука и говорил, потому что осознал простую истину – реклама двигает дело. Людям надо внушить, где отдыхать, чьи программы смотреть, какую экипировку покупать.

Зачем вам Швейцария, если мы разбили альпийские луга буквально над Тверью? Рязань отлично смотрится у подножия горного кряжа. И, если бы он там был изначально, монголо-татарское нашествие не смело бы города… Никаких Евпатиев Коловратов или Авдотьи Рязаночки.

Раньше все это не раздражало шефа безопасности. Теперь он готов был рвать и метать: верните назад. Алекс прекрасно представлял, что у него попросят и чем он готов пожертвовать ради спасения Елены, кроме своей собачьей жизни, конечно. Корпорация «Мисука» стояла второй в очереди на разработку полезных ископаемых Япета. Раз «Шельф-индастри» выпадает – а уж об этом он позаботится, – грешно не поддержать ее главных конкурентов. Пока интересы компании и казны совпадали. Правда, сама мысль о сделке неприятно холодила душу. Но на его высоте воздух вообще разряженный…

В общем, он решил сначала поехать поговорить, а уж потом бить по голове. Его пригласили не в офис, а в загородную резиденцию на Кашинском плоскогорье. Тирольская деревня с фольверковыми домиками. Поблизости курортный городок, где теплые минеральные воды плещутся в античных мраморных купальнях – римские ванны, не хуже, чем в Бате.

Трехэтажное шале с крышей до земли и едиными стеклами от фундамента до конька по фасадам. На площадке возле коттеджа множество антигравов. Издалека виден фуникулер, везущий вверх довольных краснощеких лыжников.

Карл Вильгельмович вошел внутрь и приказал доложить о себе.

– У господина Мисуки заседание совета директоров, – пропела живая секретарша с конской челкой над глазами-миндалинами.

Менее всего шеф безопасности привык ждать.

– Это ко мне, Наоки, – раздался сзади голос, от которого сразу захотелось удавиться.

Елена стояла сзади и выглядела… нет, со страусовым пером она была красивее… но и свитера с оленями и снежинками ей тоже шли.

– Полагаю, господин Кройстдорф хотел навестить меня. – Коренева сделала ему знак, приглашая пройти следом. – Не стоило беспокоиться. Я же сказала: со мной все будет хорошо.

– Хорошо?

Наоки проводила их недоверчивым взглядом.

– Такое чувство, что за тобой следят.

– У господина Мисуки очень преданные сотрудники, – холодно ответила Елена. – Ваше присутствие абсолютно неуместно и ставит меня в неловкое положение. Я вынуждена просить вас удалиться.

«Никуда я не удалюсь! – рассердился Кройстдорф. – Даже если меня очень-очень попросят».

– Я надеюсь, твой новый жених не выпустит на меня банду ниндзя? – вслух спросил он. – Я только приехал поговорить.

– С ним или со мной? – Елена смотрела на него мрачно, исподлобья, но взгляд был жалкий, просительный: забери меня домой.

«Да с тобой, дурочка, с тобой!»

– Кажется, я заставир себя ждать, – господин Мисука вышел в угловую диванную, где они разговаривали и где страшно сквозило. – Прошу ко мне, господин министр. Ерена не обидится на нас, ведь у вас конфиденциарьное деро.

Он, как и все японцы, плохо выговаривал букву «эл», постоянно сбиваясь на «эр». Но это не мешало ни слушать, ни понимать друг друга. Мужчины прошли в следующую гостиную за раздвижными дверями. Деревянная рама с матовыми квадратными стеклышками, разделенными решеткой, мягко закрылась у Кройстдорфа за спиной.

Комната выглядела бы аскетичной, если бы не дорогие материалы. На отделку низких квадратных пуфов пошла сероватая кожа носорога. Чайный столик был целиком выточен из горного хрусталя. Крошечные деревья-бонсай в горшках ручной работы, каждое – целое состояние. На стенах пожелтевшие гравюры эпохи Мэйдзи. Чтобы достать такие картинки после катастрофы, нужны большие деньги и немалые связи.

– Отчего бы вам не построить курорт в виде Журавлиного замка? Туристам бы очень понравилось.

Кройстдорф думал, что сказал учтивость, но Мисука побледнел.

– Не понравирось бы моим соотечественникам, – отрезал он. – Вы знаете, что у нас ежегодно проходит день поминовения затонувшей родины и всех погибших?

«Откуда мне знать? – обозлился шеф безопасности. – В России сотни народов, и каждый считает, что империя не обойдется без него. Правда же состоит в том, что империя проживет без всех. Все не проживут без империи».