Даже конкретные фамилии назывались людей, подлежащих обязательному освобождению: Микоян, Каганович (о его гибели пока официально не заявляли), Жданов (никто особо не знал, что тот в госпитале после инфаркта), ну и все пособники клики, обосновавшейся во внешней торговле. Показательные списки, в которых не совсем понятное место занимал тот же Жданов, не единожды проклинаемый западными СМИ за особую жестокость и кровожадность.

Ну и у границы началось нездоровое шевеление воинских контингентов и бряцание оружием. А это уже выходило за рамки здравого смысла. И по какой причине такой ажиотаж? Тем более когда рука иностранных шпионов просматривается во всех преступлениях явственно! И виновники убийства великого кормчего ни у кого не вызывают сомнения.

— Это ж какую наглость надо иметь, выступая с такими ультиматумами?! — возмущался Лётчик. — Вместо того, чтобы сидеть тихо, как мышь под веником, они пытаются всё перевернуть вверх ногами и назвать чёрное белым! Вот же твари бесстыжие! И чего они так осмеливаются себя вести?

Некоторые догадки по этой теме у грапповцев имелись. Причём подтверждённые во время допросов арестованных дипломатов и сделанные после подслушиваний в самих дипломатических миссиях и в консульствах:

— Неужели большая часть ора из-за несогласованного с остальным миром лекарства? — недоумевал Фреза. — Оно ведь ещё непроверенно до конца. И результатов стопроцентных нет. Всего лишь общие заявления и добрая воля… Так почему такой сыр-бор?

— Результаты есть! — ответственно заявила Бельских, сердито поглядывая на молчащего мужа. — Ещё какие результаты! Причём по круцину, те же американцы провели испытания в своих клиниках и ошеломлены позитивными случаями. Потому и начали небывалое строительство новых фармакологических заводов. Но! Образцы, которые к ним доставил академик Парик — окончились. А тот препарат, что они создали по подаренным им технологиям — не действует. Как уже не раз упоминалось: без приложения «руки автора» лекарства резко падают в своём качестве. Вот наши заклятые друзья и взбесились. Для них сейчас лучше уничтожить Дорогова и Клюеву с Роскиным, чем оставить нашу страну единоличным производителем препаратов круцина и АСБ+Д. По принципу: если не нам — то и никому!

— И что, в самом деле могут уничтожить? — заволновался Пасечник.

— Фигушки им без масла! — азартно воскликнула Настя, мотнув косичками. — Роскина с Клюевой они никак не достанут. Ну а Дорогова мы в последние дни спрятали не хуже. Работает Алексей Власович в полном комфорте и с необычайной производительностью.

— Тогда почему с сегодняшнего дня в аптеках, оба средства вдруг стали дороже в пять раз? — продолжал недоумевать Пасечник. — Ведь старое ещё не продали? И нового с каждым часом всё больше выпускается?

— А потому что подслушали в коммерческих отделах сразу нескольких консульств поступившее распоряжение: скупить весь круцин и всё АСБ+Д. Пусть хоть так денежные средства прокрутятся и принесут нам пользу. С их помощью резко утроим производство, после чего препарат уже во многие клиники и госпиталя пойдёт бесплатно, и новые партии пойдут на благо самым нуждающимся в нём пациентам.

Ощутив на себе недоумённые взгляды, Шульга ухмыльнулся:

— Это уже министр здравоохранения, товарищ Смирнов вовремя подсуетился. Естественно, не без подсказок с нашей стороны. И очень правильно получилось: пусть капиталисты-недруги покупают втридорога…

Такой ход всеми был признан целесообразным и своевременным. Но проблему с угрозами от бывших союзников это не снимало. Как бы ни наоборот. Коль возмущение большей частью из-за лекарств, то вскоре следует ожидать вооружённых провокаций на любом из участков гигантской по протяжённости границы.

И что этому можно противопоставить? Первым высказался Фреза:

— Можно каждому из нас мотаться по очереди в самое горячее место на границе и там устраивать врагам светопреставление. Пусть они своих пакри постреляют, а потом возвращаются в главные места своей дислокации и начинают отстреливать как своих генералов, так и всяких гражданских чиновников, которые ратуют за войну.

— Здорово! — сразу поддержал его Лётчик. — Начнётся настоящее веселье! И эти подленькие гондольеро живо забудут обо всех своих претензиях в наш адрес! Хе-хе! — причём он никоим образом не имел в виду гребцов на гондолах. Но при юной женщине постеснялся выражаться грубо.

Зато все остальные всерьёз засомневались в действенности такой тактики. Первым возразил Пасечник:

— Ну в одно месте мы такое устроим, ну в другом… А потом объединённое командование просто испугавшись, даст команду на вылет все бомбардировочной авиации. А до этого командования нам не достать… И что? Война? Опять?

— Испугаться могут, — согласился с ним Рошан. — Мало того, как бы там у них не возникла правильная мысль, что на их солдат и офицеров ведётся ментальное воздействие. Тогда они однозначно взбеленятся и бросят в топку войны все силы. В том числе и ядерное оружие применят. Хоть его у них сейчас не больше десятка единиц…

Ну и Дхарма высказался об очевидном:

— Нас мало. Мы просто физически ничего не успеем, если ещё и в стороны очагов напряжённости на границе мотаться начнём. Надо искать другой выход.

Бельских промолчала, но после этого первой, демонстративно уставилась на мужа. Мол, не молчи! Признавайся, что придумал?

Тот и признался:

— Как это ни странно, но хулиганские действия нашего уважаемого Некроманта, оказались невероятно эффектными и эффективными. И это наводит на определённые подсказки… Иначе говоря, не мешало бы с максимальным размахом воспользоваться иллюзиями. Причём иллюзиями, как невероятного качества, так и эпических масштабов. И задействованы мы будем все, без исключений.

— И я? — поразилась Анастасия. — Ведь у меня ничегошеньки не получается. О чём речь тогда?

— Зато великолепно получается у меня и у нашего великолепного мастера страшилок.

— И как вы будете делиться своими знаниями и умениями с остальными? — заулыбался Рошан, уже догадывающийся о предстоящем предложении. — Потому что иллюзии — это прекрасно. Но даже у меня, и самые простенькие, получаются с трудом.

Прежде чем ответить, Шульга выдержал внушительную паузу, рассматривая всех своих соратников и словно размышляя о необходимости предстоящего шага. Причём больше всех он опасался неадекватной реакции от любимой жены. Вдруг обидится? Вдруг вознегодует? Вдруг не простит, что так долго скрывал? Да и сам факт, что он существо из другой цивилизации — многого стоит. Хотя в последние дни Анастасия и так узнала невероятно много и, как минимум, понимала: Александр уже прожил в прошлом длинную и невероятно насыщенную жизнь. И тоже в той жизни любил только её, обожал только её и мечтал только о ней. Наверное, благодаря такой уверенности, она уже и ко всему остальному отнесётся с пониманием и прощением. Потому что пари повторном ритуале единения уже ничего не удастся от неё скрыть.

Поэтому отбросив последние сомнения, Киллайд заявил: