- Сколько он заплатил тебе? – голос ломаный. Кажется, в любую секунду накроет истерика.

- Что? – хмурится, смотря на меня непонимающе.

- За эти слова. Сколько денег он дал тебе? – я даже не поворачиваюсь к Косте. Продолжаю смотреть в окно на больничный двор.

- Лейла, я говорю правду, - произносит он уже менее уверенно.

- Ты всегда говоришь правду, Костя, - с губ слетает горький смешок. – Ты столько лгал мне, не моргнув глазом, а теперь, думаешь, я поверю тебе? После всего того, что было? – повернувшись, смотрю на него, понимая, насколько он омерзителен. Костя молчит, и меня бесит его оскорбленное выражение лица. - Ты думаешь, я поверю тебе после всего того, что было? Ты думаешь, я прощу тебя? – продолжаю наступать. С каждым произнесенным словом мой голос поднимается вверх, становится более агрессивным.

- Скажу тебе: Эй, Костик, ничего страшного. Я все понимаю. Ты проиграл деньги. Сволочь Назар поставил тебя в сложное положение. У тебя не было выхода. Окей. Давай забудем обо всем и будем дружить? – приблизившись, впиваюсь в него яростным взглядом.

- Нет. Ты предатель, Костя. Ты двуличный, мерзкий лгун! Я не хочу тебя видеть. И буду очень рада, если ты начнешь отрабатывать долг, издеваясь над кем-нибудь другим, не надо мной.

- Лейла… - поднявшись с кресла, он пытается приблизиться ко мне. Но я уже на грани.

- Уходи, Костя. Спасибо тебе за все, но дальше я сама, - произношу вибрирующим от напряжения голосом. - Через час меня выпишут, и я больше не хочу ничего слышать ни о тебе, ни о Рахманове.

Направляюсь к двери. Приоткрыв ее, намекаю ему на то, что пора выметаться. Костя молчит. Окинув меня грустным взглядом, кивает и послушно направляется к выходу. Но когда он оказывается рядом со мной, я все-таки не выдерживаю.

- И да… Ты знаешь, в одном ты прав. Рахманов не такая уж и скотина. В любом случае, он был честен со мной с самого начала. Ты намного хуже его, Костя. Намного хуже…

Снова кивает. Развернувшись, выходит в коридор, оставляя меня одну. А я, выдохнув, прикрываю глаза, пытаясь прогнать набежавшие слезы.

Как бы ни старалась держаться, но слова Кости бередят душу, делают мне больно. Как бы хотелось, чтобы все было правдой… Чтобы Рахманов не оказался такой сволочью… Но это жизнь, и, увы, в сказки я больше не верю. Гоню прочь все сомнения. Я должна быть сильной. Думаю о том, что уже через час я приеду к Алине, заберу свою дочку. Боже, скорей бы прижать малышку к себе, поцеловать. Я дико скучаю.

Спустя час, наконец-то приходит доктор. Отдает мне на руки выписной лист и рекомендации по домашнему лечению. Сложив свои вещи с сумку, выхожу из больницы.

Подставив лицо теплым солнечным лучам полуденного солнца, улыбаюсь. Понимаю, что делаю это впервые за две недели. Вдохнув воздуха полной грудью, осматриваюсь по сторонам. Бесконечные потоки машин, пешеходы, снующие в разные стороны. Все - как всегда. Город живет своей жизнью. И скоро я стану его частью. Подведу черту под всем плохим, начну все заново. Учеба, работа. Самое главное, о чем я должна думать - я не одна. У меня есть Морковка. Мне есть ради кого бороться.

***

Добираться домой я решила на автобусе. Конечно, с сумками было бы проще взять такси, но мне нужно экономить деньги. Я не взяла у Рахманова ни копейки. Как только Костя привез из дома мои вещи, вытянула из сумки конверт с банкнотами и отдала ему. Кстати, Костя пытался подсунуть мне еще денег, но, получив резкий отказ, больше не затевал этот разговор.

Сердце грохотало в груди, пока я поднималась по ступенькам подъезда Алининого дома. От переполняющих чувств даже усталости не замечала и тяжести своего багажа в руке. Постучав в дверь, попыталась перевести дух. Понимаю, что выгляжу после болезни не ахти, но нужно хотя бы не расплакаться при виде дочки. Не хочу ее еще больше пугать. И так малышка пережила такой стресс.

- Ну, наконец-то, - улыбается Алина, распахнув дверь. – Заходи, - стоит мне переступить порог квартиры, подруга притягивает меня в объятия.

- Как ты? - спрашивает, взволнованно осматривая меня. Не знаю даже, с чего и начать свой рассказ Алине. Мы созванивались с ней по телефону, пока я лежала в больнице. Но на все вопросы подруги я просила ее подождать моей выписки. Обещала рассказать ей обо всем, когда мы увидимся. А теперь понимаю, что все равно не готова.

- Хорошо, где Морковка? – отстранившись от нее, заглядываю вглубь коридора.

- Спит, ты заходи, - Алина забирает из моих рук сумку. - Пусть отдохнёт, мы сегодня нагулялись с ней. С восьми утра на ногах. А мне как раз тебе кое-что нужно рассказать, – на последних словах голос подруги становится напряженным.

- Что-то случилось? – сердце начинает колотиться в груди. Нутром чую, случилось что-то нехорошее.

- Да, но уже все в порядке, - нервно улыбнувшись, Алина указывает кивком головы в сторону кухни. – Ты только не нервничай. Садись, я налью чай, и мы поговорим обо всем.

Разувшись, оставляю обувь на полке. Замечаю детские ботиночки нежно розового цвета. Они до того красивые, что возникает ощущение, будто они игрушечные. Потянувшись, беру их в руки. Кожа мягкая, нежная. Как пить дать, обувь дорогая. И откуда они здесь?

- Что это? Ты купила Соне? – спрашиваю Алину, застывшую посреди коридора.

- Лейла, вот об этом я и должна поговорить с тобой, - хмурится подруга, а у меня по спине холодок пробегает.

Пройдя за Алиной в кухню, усаживаюсь за стол. Подруга начинает готовить чай. Делает это до жути медленно, словно специально растягивает время. От этого я нервничаю еще больше. Хочется броситься к Алине. Выхватить из ее рук посуду и заставить говорить. Но я сдерживаю себя.

Спустя минут десять она все-таки заканчивает свое занятие. Поставив передо мной чашку с дымящимся напитком, устраивается на рядом стоящий стул.

- Лейла... я знаю, что с тобой произошло. Я разговаривала с ним… - вот так, без прелюдий, сразу в лоб. Растерянная, в первые секунды не могу сообразить, что ответить. Чувствую, как щеки заливает краской стыда. Мне вдруг становится дико неудобно.

- С Рахмановым?

- Да, - кивает она. Я пытаюсь сказать, что Назару нельзя верить, но Алина не дает мне и слова вставить. – Выслушай меня, Лейла. Пока ты лежала в больнице, произошло много нехороших вещей. И Назар спас вас с Морковкой.

Ее слова - будто гром среди ясного неба. В меня только что попало разрядом молнии. Я оглушена, контужена.

- Что он сделала? Что с Морковкой? – говорю, заикаясь, срываясь местами на хриплый шепот.

Алина придвигается ближе ко мне. Взяв мои ладони в свои руки, не отпускает моих глаз.

- Ты пропала… Я звонила тебе, но ты не отвечала, - ее речь сбивчивая, а голос дрожит. - Не брала трубку в понедельник, и во вторник тоже. А потом он вернулся. Петр. Приехал раньше из командировки. Ему не выплатили деньги, он был очень злой. Увидел Морковку. Наорал на меня, потребовал, чтобы я отвела ее к бабке твоей. Сказал, если не сделаю этого, он выгонит ребенка на улицу.