- И что ты сделала? – спрашиваю не своим голосом. От понимания, в какой опасности находилась Соня, пока меня не было рядом, в груди все сжимается.

- Мне пришлось, Лейла. Прости меня, - в ее глазах слезы. Сглотнув, Алина продолжает говорить. - Я отвела Соню. Бабка орала на меня, кричала, обзывала тебя разными словами. Я ушла, но сердце не на месте было. Все звонила тебе, звонила. А потом, наутро, не выдержала, вернулась за Соней. Хотела хотя бы на пару часов забрать ее, погулять с малышкой. Но там ее не было. Дверь мне эта сволочь старая открыла. Сказала, что сдала Морковку в приют, написала заявление – мол, мать - алкашка и шалава, гуляет только, а ребенком не занимается.

- Как - в приют… - подскакиваю с места, чувствуя, что сейчас взорвусь. Слезы душат горло. Срываюсь со всех ног в спальню, проверить, здесь ли Соня. Мне нужно срочно увидеть мою девочку.

- Стой, Лейла, я ведь сказала тебе, что все в порядке… - Алина ловит меня у порога комнаты. Заглянув внутрь, вижу дочку, мирно спящую на большой двуспальной кровати.

- Она спит, - шепчет Алина, привлекая мое внимание. - Дослушай мой рассказ. Пойдем. Подруга утягивает меня обратно. Дождавшись, когда я усядусь снова, продолжает говорить.

- Я не знала, что делать, побежала в опеку, - хмурится подруга. – Естественно, меня отфутболили. Сказали, что подали в суд на лишение тебя родительских прав. Я не знала, куда бежать. Снова тебя набирать начала. И тут трубку поднял он. Костя. Я все рассказала ему, он пообещал помочь. А потом... как я поняла, бармен обратился за помощью к Рахманову. И тот все сделал, Лейла! К вечеру Соня была у него. Он позвонил мне и сказал, что опека больше не тронет тебя, как и бабушка…

- Он вернул Соню? – я не верю собственным ушам. Нет, этого просто не может быть. Назар сволочь, у него нет сердца. Зачем ему помогать нам?

- Лейла, прости, - вырывает из мыслей Алина. - Он забрал ее. Эту неделю, пока ты лечилась, Соня жила у Назара. Он не отдал ее. Сказал, что вернет, когда тебя выписывать будут. Просил ничего не говорить тебе, чтобы не волновать. Он и с бабушкой твоей говорил, приезжал. Ее как подменили после этого. Явилась ко мне, улыбается. Принесла пирог яблочный. Говорит, спасибо, что с внучкой сидела. Спрашивала о твоем здоровье.

Чувствую себя потерянной, дезориентированной. О чем говорит Алина? Каждое ее слово - из области фантастики. Но после новостей о бабушке даже поведение Назара уходит на второй план.

- Это все моя бабушка говорила?

- Да... не знаю, что уж такого ей Назар твой сказал…

- Он не мой… - из груди вырывается рычание. Поднявшись со стула, отхожу в сторону. Я пытаюсь взять себя в руки, понять, что происходит вокруг. Разобраться в истинных причинах поступка Рахманова. Но вдруг на меня такая злость накатывает. Я понимаю, что эта сволочь держала у себя мою дочку. Что он мог сделать с ней? Да одному богу известно. От него можно всего, что угодно, ожидать.

- Мама, мамочка! – раздаётся из-за угла радостный возглас дочки. Мысли в один миг разлетаются. Сорвавшись с места, бегу навстречу к Морковке. Перехватив ее на полпути, заключаю в объятия. Прижимаю к себе маленького ангелочка, сотрясаясь в слезах. Льну к ее пушистым волосикам, целую, понимая, что сейчас она пахнет по-другому. Так много новых ароматов. Ягоды, сладости. И это пугает меня. Я сразу представляю с ней Рахманова.

- Мама, наконец-то ты пришла! Я так скучала! У меня столько новостей, – тараторит, не замолкая, отстранившись. Смотрит меня своими большими глазками. Осматриваю дочку - новая стильная пижама, такая потешная она в ней. На ткани изображен жираф во весь рост. Видно, что вещь безумно дорогая… малышка смотрится в ней такой куколкой.

- Я нашла папу! – восклицает Морковка. И эти слова - словно обухом по голове. Перевожу вопросительный взгляд на стоящую в дверях Алину. Та неуверенно улыбается, пожимая плечами.

- Дядя Назар хороший! Он мой папа! Он сказал, что заберет нас скоро, и мы будем жить все вместе! – тараторит малышка. - Мы ходили на аттракционы, он купил мне огромный дом для куклы и пообещал, что и у меня скоро будет комната принцессы!

В голосе Сони столько восторга, и это злит меня. Какого черта он трогает мою дочь?! Ладно – я. Но Морковку я не позволю обидеть!

- Морковка, он плохой человек. Не нужно даже думать о нем – мой голос начинает дрожать. Только теперь - не от слез, а от злости, что, подобно лавине, накрывает меня. Я ненавижу его! Рахманов наплел какой-то ерунды моему ребенку! Снова его игры, хитрые приёмчики. Решил через Морковку до меня добраться.

- Лейла, - одергивает меня Алина.

- Не хочу даже слышать о нем, - поднимаюсь в полный рост, повернувшись к подруге, прожигаю ее гневным взглядом. - Алина, я в ужасе. Детский дом. Они ведь могли забрать ее у меня… а потом этот Рахманов… он мою дочку держал у себя… только бог знает, что он с ней мог сделать, - сжимаю ладонь Морковки, боясь, что нам все еще грозит опасность.

- Не мели чушь, - вмиг взрывается подруга. - Я виновата в этой ситуации. Но Назар совершенно не такой, каким ты его представляешь. Он ребенка и пальцем бы не тронул. Носился с ней, как папаша. Посмотри, он ей гардероб новый купил. На зиму, на весну, на лето одел, - Алина указывает на чемодан, стоящий у стены. - У тебя дочка в жизни в таких вещах не ходила. Игрушек две сумки привезли.

- Мне ничего от него не надо. Пусть лучше она ходит в старенькой одежде… - сотрясаясь от злости, начинаю кричать, но подруга перебивает меня.

- Дурочка ты, Лейла. С Костей этим общаешься, с предателем. А тот, кто на самом деле заботится о тебе…

- Я не общаюсь с ним. И не простила! – чувствую, как меня начинает трясти от гнева. Как легко он одурачил Алину! Подумать только, знала бы она, кого защищает. - Назар.. он все это затеял. Ты не представляешь, на что он способен!

- А хочешь правду? – сложив на груди руки, Алина подходит ко мне. Смотрит на меня так, словно я - дитя неразумное. – Он любит тебя, Лейла. И пусть он не идеален. Пусть был козлом. Но когда он говорит о тебе, в его глазах столько боли…

***

Для того, чтобы отойти от шока после услышанного, свыкнуться с произошедшим, мне понадобилось несколько дней.

Проведя несколько часов в квартире Алины, я отправилась к бабушке. Признаюсь, я злилась на подругу за ее веру в Назара и в его добродетель. Я злилась на себя за то, что оставила Морковку на те злополучные выходные, по сути, с чужим человеком. Муж Алины всегда плохо относился ко мне, ему не нравится то, что я оставляю Морковку с его женой. Я должна была предусмотреть такой исход событий. Я не должна была соглашаться на предложение Кости. Ничего плохого не случилось бы, не доверяй я столь слепо бармену.

Во все, что сделал Назар для нас с Соней, я не верю. Он попросту задурил подруге голову. Да, я благодарна ему за спасение Морковки. Но за то, что Рахманов сделал со мной… это меньше, чем он мог отплатить.

Больше всего меня удивила бабушка. Женщина встретила нас с распростертыми объятиями. Полчаса выпрашивала прощения за то, что поступила так с Соней, ссылаясь на свой скверный характер и за неумение держать себя в руках. Меня тошнило от ее игры, но я понимала, что на скандал идти не стоит. Уходить нам некуда, пока я не найду работу, придется жить с бабушкой. И если сейчас, пусть даже благодаря угрозам Рахманова, она согласна терпеть наше пребывание, пусть так и будет.