Кади раздраженно откинулась на стуле.

– Я думаю, что такое вполне могло быть. И это вызвало у кого-то ревность к Эрику. Но не знаю, ты же был его другом, возможно, ты лучше разбираешься.

– Честно говоря, я не могу себе представить. Переспать с Прокоп было бы величайшим переворотом со времен Наполеона. Если бы Эрик такое сделал, он бы мне сказал. Не смог бы удержаться и не похвастаться.

Кади нахмурилась: Эрик никогда не хвастался.

– Ладно. Может, не роман. Но между ними что-то пошло не так. Что-то личное. – Она задумчиво покачалась на стуле. – По версии Мэтта, Эрика заботили больше исследования Прокоп, чем его собственная подача на Бауэр. Если теперь она твой куратор, то ты должен этим заниматься. Над чем она работает?

– Вообще-то она мой куратор, но я ей не ассистент. Она помогает мне в моих исследованиях, но я не имею права работать над ее исследованиями, потому что я «иностранный гражданин». Америка уже стала снова великой? Давно хотел спросить.

– Ты шутишь?

– Нет, ее нынешние исследования засекречены. Они финансируются правительством США, и федеральный грант предусматривает, что никакие «иностранные граждане» не могут в них участвовать. В последний раз, когда я проверял, Британия числилась союзником, но было бы политически неправильно говорить, что под лозунгом имеется в виду «нет арабов, нет китайцев», так что дискриминируют нас всех одинаково.

– Они что, боятся шпионов?

– Я немного ростом не вышел, чтобы играть Джеймса Бонда, но у меня есть акцент, и я могу надеть смокинг.

– Значит, ее работа под грифом «совершенно секретно».

– Ну нет, все не настолько захватывающе. Все-таки это университет. Если в двух словах, я знаю, что она совершенствует метод использования волновых частиц для сканирования грузов на наличие урана или другого ядерного материала. Она изучает смежные темы в физике элементарных частиц последние десять лет, профессор очень продвинута в этой области. И это не секрет. Но сама специфика технологии, которую она разрабатывает, является частной, поэтому детали засекречены. Поэтому другая страна не может ввалиться и взять на себя все исследования. Это дорогостоящая часть.

Мысли Кади роились, как пчелы, вокруг новой информации. Эрик работал с Прокоп над закрытыми правительственными исследованиями – что уже очень похоже на начало какой-нибудь параноидальной теории Эрика. Кади могла представить, что такой ход мог усугубить паранойю, сделать его характер еще более трудным для совместной работы. Возможно, это заставило бы Прокоп его уволить. Или опасение, что он нарушит одно из правил и скомпрометирует исследования. Может, именно поэтому Прокоп приходила к нему в комнату. Может, она солгала, что его уволила, чтобы покрыть собственную ответственность. Но не давал покоя один вопрос: как Прокоп вообще допустила параноидного шизофреника работать над столь секретным материалом?

– Хотел бы внести поправку в одно из прошлых заявлений, – прервал ее размышления Никос. – Я таки припоминаю человека, который мог припасти нож за пазухой для Эрика. Я забыл про нее, потому что она совмещает физику и вычтех. Ее зовут Ли Дженнингс. Кажется, она очень хотела участвовать в Бауэре, хотя сомневаюсь, что у нее есть шансы.

– «Вычтех» – это вычислительная техника?

– Да, верно. Для кого-то вроде нее, уверен, взломать Фейсбук – раз плюнуть.

– Господи, это наверняка она. Сходим в администрацию?

Минуту назад Кади не подозревала о существовании Ли Дженнингс, а теперь страстно желала, чтобы человек, причинивший боль ее брату, был наказан.

– И что скажем? Что ты подозреваешь ее в создании фейкового аккаунта на Фейсбуке?

– Она преследовала студента с психическим заболеванием в период нестабильности. Взлом его социальных сетей мог усугубить паранойю и депрессию. Мы до сих пор не знаем, что толкнуло его на край пропасти. Дабы грех породить, достаточно единственной ошибки.

– Это что, китайская поговорка? – Никос усмехнулся: – Ладно, я тебя услышал. Если это была она – а доподлинно мы не знаем, – то ей должно быть очень стыдно. Но, Каденс, она всего лишь мелкая неудачница. По сути, никто. Она свое получит, когда я размажу ее на Бауэре.

– Как правильно писать ее имя? – Кади вытащила телефон и уже разыскивала ее в Фейсбуке. – Неважно, нашла. Тьфу, фотография профиля закрыта.

Кади просмотрела то немногое, что не было закрыто настройками приватности. Лии была отмечена в одной группе.

– Она офицер в резерве военно-морского флота?

– Вполне возможно. Я видел ее в кампусе в военной форме. Думал, она просто лесбиянка.

Из всех направлений в кампусе Гарварда отделение подготовки офицеров резерва было очень малочисленным. Кади знала только двух новичков из своей группы, первокурсников, которые там числились, и оба были мужчинами. В ее глазах это только добавляло Ли странной и угрожающей загадочности. Кади перешла на страницу группы резерва и просмотрела фотографии. Ли было легко определить среди немногочисленных женщин. Ее вид в униформе подстегнул память:

– О боже, кажется, я знаю эту девушку. Она в моей группе по французскому.

– Отлично! Увидишь ее в следующий раз, кричи «J’accuse!»[10].

– Не шути так.

– Извини, я просто пытаюсь тебя рассмешить.

Кади открыла еще одно окно в браузере телефона и посмотрела номер комнаты Ли в студенческом справочнике Гарварда.

– Она живет в Киркленде, Н-42. Это где?

– Часть пристройки Киркленда. Каденс, зачем ты смотришь ее комнату? Ты же не собираешься всерьез туда идти?

– Почему нет?

– Потому что это безумие! Ты даже не знаешь толком, причастна она к этому или нет.

– Вот я ее и спрошу, – огрызнулась Каденс в ответ на осуждение в его голосе.

– Ты сама сказала, что вы с этой девушкой вместе ходите на французский. Переспи с этим знанием, дай себе остынуть. И серьезно подумай, стоит ли стремление к мести твоего времени. Назад ничего не отыграть. Эрик бы не хотел, чтобы первый год здесь ты провела в мелких сражениях за него.

– Ты не знаешь, чего бы он хотел.

Никос выглядел уязвленным.

Кади тут же пожалела, что вызверилась, стало стыдно за свое поведение. Она знала, что, несмотря на все шутки, смерть Эрика сказалась и на Никосе.

– Прости.

– Я не хотел диктовать тебе, что чувствовать…

– Все нормально, мне просто пора бежать. Ко вторнику надо сделать доклад для Хайнса, который меня на дух не переносит, а у меня еще конь не валялся, и только что дошло, что я оставила книгу со стихами в комнате. Мне надо вернуться. Я должна была загодя все проверить и принести все нужно с собой. Извини.