– Пожалуй, около трех загляну.

Сказано это было небрежно, как бы между прочим, и совсем не тянуло на назначенную встречу; тем не менее уговор был железный – более надежный, чем если бы опытная стенографистка, окончившая курсы секретарей, впечатала его в распорядок дня босса.

Прежде чем попрощаться, Декстер положил перед Фрэнки три пухлых конверта с наличными: это была нигде не зарегистрированная прибыль. Как всегда, в самом толстом конверте, с карандашной пометой “№ i” лежали доходы от азартных игр.

– Слушай, а ты Баджера, часом, не видел? – спросил Декстер, уже поворачиваясь к выходу.

– Да он тут чуть не каждый день торчит, – сказал Фрэнки.

– Как у него дела, хорошо? Он ведь здесь никого не знает.

– Пожалуй, неплохо, – со смешком ответил Фрэнки.

Все ясно, у Баджера завелись деньги, он уже не нахлебник. Как он их добывает? Может, обшаривает карманы игроков на бегах? Пожалуй, у него ума маловато даже для такого промысла. После того как в октябре Декстер высадил его из машины, парень, к его удивлению, к нему не вернулся. Позже до Декстера дошли слухи, что Баджер прибился к Альдо Роме; Рома – рэкетир старой школы, один из подручных мистера К. Декстер держался с ним подчеркнуто любезно, но из осторожности соблюдал дистанцию.

Он сел в “кадиллак” и по дороге к дому Хилза стал готовиться к встрече с мистером К. Другие боссы целыми днями сидят в клубах, сплетничают со своими приспешниками, но мистер К. не из их числа. Сколько Декстер себя помнит, постоянно ходили слухи, что мистеру К. пришел конец, что он превратился в трясущегося от старости психа, который возится с семенами огурцов и разъезжает в домашних тапочках на телеге, под завязку загруженной банками с томатной пастой. Тем не менее его длинные щупальца тянутся из Бенсонхерста в Олбани и дальше, к Ниагарскому водопаду, в Канзас-Сити, в Новый Орлеан и Майами. Отлаженная работа этой системы требует незаурядного хитроумия, с немалой дозой плутовства. И все это работает само по себе? Когда и как мистер К. – а ему ведь уже под девяносто – всем этим руководит? Может, за его спиной скрывается другой, более могучий правитель, а мистер К. превратился в его тайного заместителя? На что он тратит свои деньги? Неужто и вправду купил какую-то маленькую южноамериканскую страну?

Однажды Декстеру было нечто вроде навязчивого откровения; раз в несколько лет такое на него нисходит, и в этом плане мистер К. очень полагается на Декстера. Вот и недавно снизошло, сразу после Дня благодарения, когда он стоял на берегу моря возле девушки-калеки; а потом, из недели в неделю, это странное чувство стало крепнуть и шириться – нежданный дивиденд от того бескорыстно доброго дела.

Хилз жил со своей хворой матерью в Дайкер-Хайтс, в том же доме, где родился и рос: все те же безделушки и хрустальные вазы, кружевные занавески, неотличимые от украшавшей их паутины. Хилз считался убежденным холостяком. Он открыл дверь и предстал перед Декстером в бирманском халате с бархатными отворотами. Остатки густых седых с желтизной волос, так жирно намазанных брильянтином, что они казались блестящими проволочками, прикрывали лысую, с керамическим блеском макушку. В руке длинный мундштук слоновой кости с горящей сигаретой.

– Прошу прощения, босс, – сказал он. – Мать сегодня раскапризничалась. Я не успел переодеться.

– Это у тебя “Сулка”? – спросил Декстер, указывая на выглядывавшие из-под халата пижамные брюки, отделанные бирюзовым кантом. У Хилза наметанный глаз на хорошие вещи – большое, ценимое Декстером достоинство, и отнюдь не единственное. Одних вигоневых пальто у него несколько.

– Нет, заказывал, – ответил Хилз. – А продукцию “Сулка” я нахожу грубоватой.

– Ты – нежный цветок, – сухо отозвался Декстер.

– Кофе будете, босс?

Хилз пошел варить кофе, а Декстер уселся на диван в гостиной. На пианино стояли раскрытые ноты: Шопен. Декстер всегда полагал, что музицирует мать Хилза, но она уже несколько недель не встает с кровати. Когда Хилз принес кофе, Декстер сказал:

– Не вздумай уверять меня, Хилз, что ты способен сыграть Шопена.

– Только по пьяной лавочке.

Хилз контролировал клуб “Сосны”, но за последние два года стал для Декстера чем-то вроде палочки-выручалочки во всем, что касалось клубов. Каждый раз в разгар утра, поспав всего несколько часов, они обсуждают список проблем, или, как окрестил их Декстер, “головных болей”. Сегодня на повестке дня первым пунктом значится полицейская облава в клубе “Черт возьми”, что в районе Флэтлэндз. Крупье и те, кто сдавал карты, уже сидят в “Тумз”[29]; Хилз вытащит их под залог.

– Тот же лейтенант? – спросил Декстер.

– Тот самый.

– Ты с ним переговорил?

– Попытался. Он утверждает, что нашим родным языком не владеет.

– Упирается или выпендривается?

– Скорее, мне кажется, второе – учитывая, что никаких требований он не выдвигал. И бросал фразочки типа “борьба с коррупцией”, “аморальность” и “отбросы общества”.

Декстер закатил глаза:

– Ирландец, что ли?

– Фамилия Фелан, – ухмыльнулся Хилз. У него самого фамилия – Хили.

– Этим я займусь сам, – сказал Декстер.

Конфликты с законом надо, разумеется, улаживать мирно; это самая большая статья расходов. Договариваться приходится на всех уровнях, начиная с местных копов (те довольствуются регулярно поставляемой бутылкой спиртного) и до окружных начальников, а порой и рангом выше, – тут сгодится только конверт с деньгами. Вот на этой площадке, где полицейские начальники непосредственно общаются с профсоюзными боссами и видными политиками штата, деловая жизнь Декстера и жизнь членов его семьи почти соприкасаются. Несомненно, голубая кровь тестя и его всем известная дружба с президентом обеспечивают Декстеру дополнительную защиту, помимо той, за которую он платит. О таком уровне неприкосновенности другие бизнесмены того же толка могут только мечтать. Впрочем, всегда есть риск наткнуться на молодого, жаждущего славы лейтенанта-идеалиста. Но его, как правило, можно переубедить с помощью тонкой лести. А неподкупных, вроде Фелана, начальники переводят в другие округа.

Есть и другая загвоздка: миссис Хью Мэки. Она уже дважды являлась в “Сосны” в сопровождении полицейских и громогласно требовала провести расследование и выяснить наконец, куда подевался ее муж.

– Мужчины ежедневно уезжают из города, – заметил Декстер. – Даже если у них и мысли нет шантажировать бывших работодателей.

– Она утверждает, что Мэки никогда ее не бросил бы. Он – преданный муж, любящий отец. И слезы ручьем.

– Чего она хочет?

– Думаю, того же, что и он.

– Тогда все проще простого. Откупись.

Метрдотель, похоже, втихомолку обдирает заведение. Управляющий, видимо, подсел на наркотики. Драка среди девиц, обслуживающих игорные столы в клубе “Колесо” в Палисейдз.