примеру Андрея, упёршись ногами в бревно, и вытаскивая из него лезвие ножа.

— Но всё ж у меня глыбже! — с восторгом заявил он, с гордостью осматривая свой разрез.

— Вот жеребцы стоялые! — Агния, смеясь от души, покрутила головой, — хорош ножичек терзать, источник энергии-то не бесконечный!

— О-па! А чего, у него там батарейка, что ли? — изумился Андрей.

— Нет, Святым Духом питается! — съязвил Ангел.

— Ха… а мы-то думали… — разочарованно протянул Паша, — что это фиговина вечная… ну, в смысле оттуда, откуда ты.

— Не оттуда, — коротко и лаконично ответил Ангел.

— А откуда? Ну, в смысле, где ты эту вещицу-то надыбала?

— Хм… надыбала, — хмыкнула Агния, — сотворила, дубина ты дубовая, как и ложку!

— Да не… это я понял! С ложкой то всё понятно — вещь простецкая! А вот хреновина-то эта посложнее будет! Квази…шмази… как его, чёрт! Ну, короче, откуда идея? Где подсмотрела-то?

— Ишь ты, всё тебе расскажи! — Ангел насмешливо улыбнулся, — ладно, скажу. Нож этот из будущего. Через сто с лишним лет будут делать такие, малыми партиями, для спецназа.

— Для специ… чего? — не понял Андрей.

— Спецназ — войска специального назначения. Ну, вроде разведки нынешней, только посерьёзнее.

— А где?

— Где, где, у нас в стране! Златоустовский оружейный завод.

— Это тот, что сабли, шашки казацкие делает, так что ли?

— Ну да.

— Во дела! — Паша ошарашенно крутил в руках нож, — а как ты узнала, ну, устройство там… как он работает? Секрет-то у него в чём?

— Я много чего знаю! — отрезал Ангел, — всё, убери его и тренируйся, вот и весь сказ!

Но у Пашки свербило в одном месте:

— Слу-у-ушай… а железо… или нет! Вот броневую сталь, к примеру, он резать может?

— Может. Ты просто должен научиться ему это приказывать.

Паша скептически посмотрел на неё. Она молча встала, подошла к танку. Лёгкий, еле слышный хлопок, взмах руки, и небольшой кусочек брони, срезанный с места, где сходятся на угол два броневых листа бронекорпуса, чисто срезанный, съехал в подставленную ладошку девушки. Она бросила увесистый кусочек брони с острыми краями в руки Пашке. На месте среза осталась чистая, блестящая, как зеркало, поверхность.

— Хер-р-ра себе, — лицо танкиста порозовело. Больше сказать ему было нечего.

— На! Тренируйся! — она отдала ему нож, — и никому его не отдавай. Держи всегда при себе. Однажды он спасёт тебе жизнь.

Глава 21. Подарок комбата.

Агния замолчала, как будто прислушиваясь к чему-то, что слышала только она. И вдруг решительно встала, и хлопнула парней по плечам:

— Всё, мужики, пошли, там комбат нас уже ищет. Мовленова послал, тот уже полсела оббегал, нас искавши.

— Откуда знаешь? — вскинулся Пашка. Ему совсем не хотелось куда-то срываться: плотно набитый кашей живот неумолимо тянул к земле.

— Пошли, пошли, Андрюш, подымайся! Разговор у него к нам есть. И презент тоже. Пошли, говорю! — она чувствительно хлопнула Пашку по плечу.

— Да куда «пошли»? А танк? Как его без охраны тут оставить?

— Павел Иваныч, да вы не бойтесь, — Антонина попыталась успокоить танкиста, — не украдут! Его ж никто кроме вас завести не сможет!

— Завести-то может, и не смогут, а вот свинтить что-нибудь очень даже смогут! — и он ворча, головой вперёд полез в свой люк. Устроившись поудобнее на своей сидушке, он нагнувшись, пошуровал там, и завёл двигатель. С натужным хлопком дизель завёлся, обдав сарай двумя струями густого солярочного выхлопа. Пашка проорал, перекрикивая бухтящий мотор:

— Ну чё, садимся или как?

Экипаж дружно полез на броню…

***

— Товарищ командир батальона! Вызывали? — Пашка первым сунулся в дверь.

— О! Ну, наконец-то! — с облегчением воскликнул капитан Дунько, увидев всю четвёрку, ввалившуюся на КП батальона, — а то я уже Сапара послал, вас разыскать. Хоть лоб себе разбей, говорю, а геройских танкистов сыщи. Присаживайтесь!

С этими словами он махнул в сторону свободной лавки. Андрей, Агния и Пашка сели чинно на лавку. Антонина осталась стоять у двери, переминаясь с ноги на ногу.

— Ну, а ты чего, как неродная? Садись тож! — улыбнулся в её сторону комбат.

— Так я это… я же не танкист… — Тоня совсем растерялась, — менэ ж с ими нэ було… Чого во мни геройского?

— Хм… чего в ней геройского… — рассмеялся капитан, — она под огнём полсотни раненых с позиций до санчасти на своих плечах перетаскала, а ещё спрашивает! Вот с тебя и начнём! — он повернулся к солдату, расположившемуся сбоку на ящике от снарядов. Перед ним, опять же, на снарядном ящике, стояла пишущая машинка.

— Тихомиров, готов?

— Так точно, товарищ комбат! Только я же не писарь, товарищ капитан, я…

— Придётся им побыть, временно, — комбат обернулся, и дружелюбно посмотрел на Антонину:

— Ну, чего ты? Имя, отчество и фамилию говори, полностью.

— Это зачем ещё? — опешила Антонина.

— Вот дура девка! Подвиг совершила, и спрашивает, зачем? Я, как командир части, воюя в составе которой, ты отличилась, обязан задокументировать сей факт и выдать соответствующий документ, скреплённый печатью. Поняла?

— Это… — Антонина вся зарделась, — Антонина я, Ивановна по батюшке… Шумейко фамилия моя.

Солдат медленно застучал на машинке, мучительно долго отыскивая на клавишах очередную букву…

***

Через четверть часа, держа в руках листок, на котором сжато, в несколько строк, было описано, как Антонина на своих плечах вынесла с линии огня за полсотни раненых, капитан хмыкнул:

— Чёрт, Тихомиров, семь строк за пятнадцать минут! Ты в школе-то, что, два класса окончил?

— Три, товарищ комбат! Да и не писарь я! И не машинистка! Не могу я шибче, хоть тресни!

— Тьфу, ты! Хоть сам за эту стрекоталку садись! — осерчал капитан, — так и я на ней не особо умею… — он поднял глаза на экипаж танка, — писаря у нас ещё позавчера убило, осколком, — он горестно вздохнул.

— Давайте-ка я сяду, — Агния кротко улыбнулась, — а рядового Тихомирова отправьте отдохнуть.

Комбат удивлённо поднял брови, но Агнию послушался, и движением руки отправил солдата из хаты.

— Ну, садись, диктовать буду, — комбат махнул ей рукой на место у машинки.

— Да не надо, ты не успеешь диктовать, капитан. Дольше получится, — она подошла к капитану Дунько, на секунду задержалась, внимательно посмотрев на него, и молча села за пишущую машинку.

Капитан непонимающе посмотрел на Андрея. Тот только пожал плечами, мол, сам ничего не понимаю. Капитан вопросительно посмотрел на Агнию.

— Всё, что ты, Степан Михалыч, хотел надиктовать мне, я уже знаю, — не поворачивая головы, как бы в задумчивости произнесла она.

Руки её на пару секунд зависли над клавиатурой пишущей машинки — она как будто изучала её. Наконец, она их опустила, и её пальцы ловко, с непостижимой быстротой забегали по клавишам. Машинка