лбу, и отвела её в сторону, махнула ею, как будто стряхивая с неё прилипшую болезнь.

— Ну?

Андрей встал, подышал носом, потрогал свой лоб.

— Ого! Как рукой сняло! И нос дышит!

— Так я рукой и сняла, — засмеялся Ангел, и, оборачиваясь к Антонине: — пойдём, Тоня, а то сейчас эти троглодиты всё сожрут, и нам не оставят.

***

По пути к кухне опытный в таких делах Паша по-быстрому завернул к дому, где разместилась мед. часть, и быстренько нашустрил там четыре помятых, но вполне годных к употреблению котелка. Плюс к ним пару ложек.

— Ложек не хватает, беда! — Паша сокрушённо покачал головой, — ладно, ложки девчатам отдадим, а нам с тобой, лейтенант, придётся обойтись… Хорошо, если щей нальют, абы супа какого ни то, тут можно и через край похлебать, а вот ежели каши навалят?! Руками, что ли, её шамать? Как узбеки плов?

— Паш, ты чего, у раненых котелки слямзил? — подступился к нему Андрей.

— Лейтенант, ты чё, совсем офонарел? — картинно возмутился старший сержант, — слямзил… Скажешь тоже! Пошёл, и попросил! Там этого добра — как грязи! — и видя непонимающие взоры, тут же пояснил: — там, в сарае, рядом с мед. частью временный склад имущества организовали. А что ты хочешь? Полбатальона легло здесь! Им теперь эти котелки ни к чему… Да и раненых, говорят, за три сотни… Уже пять машин, бают, отправили в тыл. С самыми тяжёлыми. А добро лежит, пока не оприходованное. Вот я и попросил: не дайте, говорю, геройскому танковому экипажу с голода помереть! А то мы все котелки свои из танка выкинули, лишь бы снарядов побольше напихать! Ну, и дали… Вот только с ложками у них недостача. Оно и понятно — ложка вещь небольшая, ей потеряться проще. Всё, что было, раненым раздали. Мы, конечно, с пониманием — кровь из носу, а раненых питанием обеспечь!

***

На кухне щей не оказалось, как, впрочем, и борща. Попытка голодного бунта явившихся танкистов была подавлена в зародыше: «А нефиг было дрыхнуть!» сурово и наставительно произнёс повар, внушительно помахивая здоровенным половником, но зато каши им в котелки навалил от души, до краёв.

— Ну и как это хлебать? — разорялся механик-водитель, — каша-то густая, наваристая! Через край такую в рот не нальёшь!

— Павел Иванович, да вы ежели хочете, то нате вот, берите ложку, кушайте первый, а я обожду! — Антонина смущённо сунула ложку Пашке в руку.

— Не надо! — он гордо отвёл её руку с предложенной ложкой, — мы мужики, у женщин ложки не отбираем, мы подождём.

— Слушай ты, мужик! На, держи! — Агния сунула ему в руку ложку, которая, как из воздуха, вдруг материализовалась у неё в руке, — и ты держи! — вторую, точно такую же, и точно таким же макаром извлечённую из ниоткуда, она отдала Андрею.

— Ого! — Паша крутил перед глазами новоприобретённую ложку, — это откуда?!

— От верблюда! — хохотнул Андрей, и покрутил головой, — ты, Паш, что, забыл, кто она?

— И что, она, как фокусник, может зайцев из шляпы вытаскивать?

— Зайцев — не знаю, а вот ложку там, или спички там, это — пожалуйста, — гордо ответил лейтенант, кося глазом на Агнию, идущую рядом, и прячущую лукавую улыбку.

Паша принял эту новость, как должное — в самом деле, если эта девица и танки немецкие видит сквозь броню, и мысли читает, и раны смертельные ей нипочём, то о чём разговор?

— Хе-е-е… — Паша крутил перед носом ложку, — надо же, как новенькая! Слушай, а мельхиоровую можешь? — начал он фантазировать.

— А тебе как, с вензелями царскими, или можно без? — ехидно уточнил маленький Ангел.

Паша с Андреем весело заржали, оценив шутку.

Дружно расположившись у своего танка на брёвнышке, они все вместе весело застучали ложками по котелкам…

— Ох, нарезались мы каши! — через три минуты, смолотив свою порцию, и вытирая губы, подытожил танкист.

— Да, хороша каша, — лейтенант погладил себя по животу, сдержано икнул. Антонина молча и старательно доскребала остатки каши со дна котелка.

— Андрюш, помогай-ка, — Агния никак не могла осилить целый котелок одна.

— Давай, давай, налегай! — подбодрил её Андрей, — тебе требуется! Столько сил потратила! Да и Пашке, вон, — он кивнул на старшего сержанта, — ложка мельхиоровая вдруг понадобилась. А там глядишь, и котелок серебряный захочет.

— Эх, красиво жить не запретишь! Вот будет у меня такой котелок — бриться будет удобно! Буду в него, как в зеркало смотреться! — Пашка мечтательно посмотрел вверх, на низкие, быстро бегущие по небу облака. Потёр нос, подумал, и спросил: — а при чём здесь каша-то, которую ей обязательно надо доедать? Доесть и я могу, место ишшо найдётся! — и он похлопал себя по животу.

— О! Видала! Он уже о серебряном котелке, как о свершившемся факте говорит, — пошутил Андрей.

Агния ничего не ответила, только устало посмотрела на Пашу исподлобья, в глазах её можно было прочитать: «как же ты мне надоел!», и молча продолжила пихать в себя кашу ложку за ложкой.

— А очень просто, она тебе что, не говорила? — Андрей посмотрел на товарища, который переводил взгляд с Агнии на Андрея.

Тот недоумённо помотал головой:

— Да я ни в зуб ногой!

— Да всё просто: сотворить она может и котелок, и ложку, но вот незадача — сколько этот предмет весит, столько она и в весе тут же теряет, — и видя, что тема Пашку явно зацепила, изо всех сил пытаясь придать своему голосу серьёзность, веско добавил: — оно же всё не из воздуха рождается! Научный подход! Вещи-то, они материальные! Усёк?

У Пашки отчаянно наморщился лоб, отображая усиленную работу мысли:

— Хм… так это, как его…это, стало быть, и есть тот самый, как его, етить… научный материализм? Так, что ли?

— Ну, вроде того, — хмыкнул, еле сдерживаясь, чтобы не заржать, лейтенант. Агния прыснула в кулачок.

Паша помолчал, переваривая услышанное, а потом вдруг хлопнул себя по лбу, как будто вспомнив что-то очень важное:

— Во-о-о-от! А я-то всё хотел спросить! Откуда у неё в нужный момент этот ножичек-то взялся?! А оно вон оно как!! Сотворила, значит! — на Пашу нашло озарение, — и чик! Фрица по горлу! — и он показал пальцем на кожаные ножны на поясе у Агнии, — дай-ка помацать!

Она молча вынула нож из ножен и подала его ручкой вперёд танкисту. Нож был ладный, с предельно гармоничными формами, лезвие было совсем не длинное, не более 10-и сантиметров, с довольно толстым обухом. На кончике лезвия линия обуха была едва заметно вздёрнута вверх, аккуратная, прикладистая рукоять ближе к головке имела заметный изгиб. Рукоять была выполнена в традиционной для пуукко30