Застигнутые врасплох торопливо плюхались на пол, кто-топромедлил, и ему тут же прилетело под ребра подошвой, а подошва былатолстенная. Шестеро гавриков – причем двое столь испуганно скорчились, закрываяладонями головы, что были людьми явно сторонними, но Данил не собирался сейчасвдаваться в такие тонкости.

– Заберите стволы! – скомандовал он, чувствуя себяокрыленным и веселым. – Пусть потом жалуются дяденьке милиционеру…

Ухватил Хиля за ворот, поднял с пола. Изувеченный «Паджеро»красовался тут же, на смотровой яме, но не похоже было, чтобы Жору поранилосерьезно – так, пара полосок пластыря с правой стороны морды лица… Данилзаломил ему руку, головой вперед вытолкнул в дверь, под безоблачное небо,огляделся, оценивая ситуацию.

Принадлежавшая Бесу автостоянка (где, помимо прочего,наводили должную косметику на угнанные тачки) располагалась на приличномотдалении от домов, и оттого посторонних свидетелей не нашлось. Да и будь они,постарались бы убраться подальше от греха: в нынешние непонятные времена, правоже, автоматчики в камуфляже могут оказаться решительно кем угодно, отбанковской охраны до банковских потрошителей…

На свежем воздухе Хиль ожил:

– Ордер покажите!

– Сейчас, – сказал Данил, озираясь.

Он выбрал стоявшую неподалеку «Тойоту-Карину», чистеньковымытую, белоснежную. Пинком под задницу подогнал Хиля туда, сцапал за волосы ипару раз приложил физиономией к сияющему лаком багажнику, да еще повозил длязавершенности картины.

– Печати к ордеру нужны? – спросил он, медленностягивая маску.

Хиль шарахнулся. Данил поймал его за куртку:

– Только не писяйся, это лишнее…

– Давай разберемся…

– А чего я, по-твоему, жажду? – Данилзамахнулся. – Задавлю! Коммерческий директор, мать твою… Пошел в машину!Живо!

И погнал Хиля к микроавтобусу, подталкивая кулаком впоясницу. Свистнул в два пальца, созывая своих. За воротами стояла серая«восьмерка», и какой-то мужик, высунувшись из дверцы, оторопело таращился напроисходящее. Данил вежливо с ним раскланялся:

– Мы закончили, стоянка работает, так что прошу…

Однако мужичок нырнул в машину, развернулся и помчалсяискать более тихой пристани. Данил пожал плечами, затолкнул Хиля внутрь,подставил ногу, чтобы тот растянулся на полу, и залез сам. Микроавтобусыпомчались прочь, соблюдая правила уличного движения. Хиль ворочался на полу,пытаясь встать, но его всякий раз укладывали, придавив шею ботинком, пока неугомонился окончательно.

– Тяжелое что-нибудь приготовили? – спросил Данилгромко. – А то ведь всплывет непременно, он беспокойный…

– В той машине аж четыре колосника от печки, –ухмыляясь во весь рот, ответил Степаша. – Хватит ему выше крыши, козлу,булькнет, как Муму у Герасима…

Хиль ерзал.

– Клиент, такое у меня впечатление, определеннонервничает, – сказал Данил задумчиво. – Нервный клиент, дерганый.Палить в меня из помповушки – это его, изволите ли видеть, не волнует ничуть, авот поплавать в Шантаре на манер Муму – тут начинаются комплексы…

– Не стрелял я в тебя! – взвыл Хиль.

– Может, тебя и за рулем не было? – благостноспросил Данил. – Может, ты мне вовсе даже и померещился? И АстральнуюМамашу не ты подначивал? И Светку Глаголеву не ты нажаривал? И на узкой дорожкемне то и дело твой двойничок попадается?

– Ну, слушай…

– Молчать, – сказал Данил. – Я с тобой шутитьне буду, падаль. Никаких спектаклей. Спущу в Шантару к чертовой матери, ментымне только спасибо скажут. А обидится Бес или нет – тебе все будет до лампочки…

– Петрович, ну давай по уму…

– Уже и отчество знаешь? А когда ты мне попался возлеСветкиной хаты, ты меня не знал на лицо? Не знал ведь, сука?

– Ну, не знал. Мне потом твою фотку показали…

– Кто?

– Фантомас. Петрович, ну поговорим, как белыелюди, – Хиль попытался встать, и его опять придавили подошвой. – Мнедо тебя как зайцу до китайской философии, Фантомас велел взять тебя вразработку, мне и пришлось…

– Слова-то какие выучил… – хмыкнул Данил. –Ты никак, сопля, возомнил себя Штирлицем? Жорочка, твой номер – девятый, таконо на веки веков и останется… если выживешь, конечно. Может, я тебя и в самомделе пущу плавать. А может, и помилую. Смотря с каким темпераментом ты будешьработать язычком, душа моя…

Передний микроавтобус съехал к воде по отлогому песчаномусклону. Место было уединенное: ни жилых домов, ни приличного пляжа, на всемпротяжении Шантары в черте города таких уголков полно. Только выше, на вершинеоткоса, серело недостроенное здание какого-то несостоявшегося завода – стройка,как водится, с приходом демократов оказалась без финансирования, и глаз на нееникто пока не клал по причине ее полной бесполезности.

Данил вытолкнул Хиля наружу, усадил на серое полугнилоебревно. Примостился рядом, положил на колено черный японский диктофончик исказал:

– Поехали?

– Убрал бы ты эту игрушку…

Не было охоты на церемонии. Данил врезал ему от души, такчто незадачливый разработчик полетел с бревна. Потом сказал:

– Встань и сядь. Больше я об тебя, паскуда, рукипачкать не буду – вон в машинах мордоворотов полно… Вот тебе быстра реченька, авот тебе диктофон. Выбирай давай.

Хиль устроился за полметра от него, угрюмо проворчал:

– Я ж тебе не Муму, в конце концов…

– Верно, – сказал Данил. – Ты глупее. Хоть икоммерческий директор. Что ты у Крогера-то делал, финансист? Пристраивалбасалаевские денежки в работу?

– Ну.

– И Басалай тебе надоел?

– Надоел, – глубоко вздохнув, сказал Жора. –Процент с этого шел приличный, да все равно, тяжело быть шестеркой при неруси.Гыргычут по-своему, то ли хвалят, то ли издеваются…

– Патриот ты у нас, я смотрю, – сказалДанил. – Значит, надоело тебе, когда гыргычут. И начал ты присматриватьзапасной аэродром… Как попал к Бесу?

– Я ж Фантомаса знаю сто лет. Он и сфаловал… А до Бесая и не доходил, он там где-то, наверху… Точно так же крутишь бабки – да здесьхоть ребята свои…

– Бес взял Крогера под крышу?

– Ну.

– А ты – связником?

– Ага.

– И от Басалая окончательно не отходил?

– Так никому ж не мешало…

– А ты знаешь старую истину – если в ротик входят двасоска, обязательно войдут и два хрена?

– Басалай знал, его не колыхало. Он и сам стараетсяулыбаться во все стороны…