Данил вылез и поздоровался с капитаном за руку вполнеуважительно – только в плохих фильмах о «прикормленного погона» беззастенчивовытирают ноги и сплевывают ему задания через губу. Пока обе стороны выполняютобязательства, царят идиллия и душевное согласие…

– Взял? – спросил Данил.

Капитан кивнул.

Вовсе не обязательно совать пачки денег в упаковке. Покрайней мере, не всегда. «Форточника» капитану на днях сдали самого настоящего,а череда краж в довольно обеспеченном микрорайоне общественность взволновала нена шутку – равным образом раздосадовав кое-кого из авторитетных людей, потомучто «форточник» был чужой, залетный, процентом не делился и местных обычаев непризнавал. А теперь все довольны: капитану Мазуркевичу – уважение отначальства, Данилу – содействие от капитана, авторитетам, и общественности –покой. Называется – политика…

– Как там? – спросил капитан. – Мы только чтоподъехали…

– Порядок, – сказал Данил. – Вступление винтимную связь с лицом, не достигшим половой зрелости, как по писаному. Лицо,на мой взгляд, вполне созрело для чего угодно, да закон суров, а прокурорыстроги и грубы… У меня в машине сидит подружка бедной девочки, злодейскисовращенной и увлеченной в обитель порока. До сих пор прийти в себя не может отстоль неприличного зрелища, любые бумаги подпишет, тут все железно…

– Пошли?

– Рано. Перекурим с четверть часика, – сказалДанил. – Сначала пойдет музычка-винишко, трали-вали… Пусть разнежатся. Даи разведка еще не вернулась… вон он катит.

К ним подошел Боря-Ключик, пасший Рамону в подъезде,доложил:

– Дверь одна. Деревянная, укрепленная, но замки – лажа.На этакие найдем управу…

– А вот этого я не слышал, – хмыкнул Мазуркевич.

– Ну конечно, – сказал Данил. – Она ж,лесбиюшка долбаная, от возбуждения дверь изнутри запереть забыла, вот мы ивошли. А если цепочка… Пусть потом доказывает, что цепочка во время нашеговизита лопнула, мы-то будем клясться, что так и булы…

Через четверть часа двинулись к подъезду. На цыпочкахдостигли третьего этажа. Данил приложил ухо к двери – вроде бы музыка. КивнулБоре. Тот извлек пучок отмычек, выбрал две, молниеносно отпер замки и отпрыгнулв сторону – а остальные четверо, рванув на себя дверь, оказавшуюся без цепочки,кинулись внутрь, что твои леопарды. В прихожей моментально стало тесно – апотом тесно стало в комнате, где шторы были задернуты плотно, магнитофон журчалприятной музычкой, помигивая встроенными в динамики разноцветными лампочками, ипод простыней на широкой тахте имело место пикантное шевеление.

Тут же прекратившееся, впрочем, из-под простыни вынырнулачерноволосая растрепанная голова. Рамона хотела было заорать, сразу видно – нонатолкнулась распаленным взором на капитана Мазуркевича, возвышавшегося с видомгордым и непреклонным, и поигрывавшего дубинкой сержанта. Данил со Степашейскромно стояли в сторонке, с ханжескими физиономиями воспитанных настарозаветный манер людей, оказавшихся здесь чисто случайно.

Рамона выглядела так, как и должен выглядеть человек,застигнутый в подобной ситуации сразу четырьмя мужиками, половину из которыхсоставляют обмундированные менты. На ее лице последовательно сменяли друг другаудивление, испуг, злость и прочие разнообразнейшие эмоции. По косому взглядуДанил понял, что она знает его в лицо.

Из-под простыни показалась белокурая соплюшка – этавыглядела не в пример испуганнее.

– Так-так-так… – вклинился по собственнойинициативе сержант. – А еще в газетах пишете…

– Вот именно, – сказал капитан Мазуркевич сулившимсамые скорые неприятности тоном. – Гражданка Демина? Вставайте, гражданка,одевайтесь, будем писать бумажки, снимать показания, делом заниматься…

Соплюшка, пискнув, укрылась с головой.

– А вы тоже вылезайте, гражданочка, – нажималкапитан. – И тоже одевайтесь, отвернемся ради такого случая, а потомрасскажете нам, как докатились до жизни такой, и знает ли мама с папой, что высебе позволяете… – Он огляделся, отодвинул к краю стола бутылки старелками, отвернул скатерть и принялся выкладывать на стол пустыебланки. – И не стыдно вам, гражданочка, заниматься таким непотребством?

– Статьи, по-моему, в кодексе нет, – бросилаРамона, немного пришедшая в себя.

– Есть статья, гражданочка, – заверилкапитан. – Там все четко прописано: сношения с несовершеннолетними, недостигшими, понимаете ли… А ежели еще имело место принуждение к вступлению всвязь… То получается сплошное кукареку. Вы бы хоть дверь-то изнутри заперли, ато стояло все настежь…

– А эти что здесь делают?

– Мы – понятые, – сказал Данил. – Сидели уподъезда, кушали мороженое, тут подошел товарищ капитан и попросил оказать содействие,на что мы, как люди законопослушные, ответили хором: «Есть!» И вот они мы,оба-двое. А там, в машине, еще и девочка сидит, очень она душевно рассказывалатоварищу капитану, как вы ее несмышленую подружку заманили для разврату… Полныйпасьянс.

Ох, как она жгла Данила взглядом, чертова баба! Но быладостаточно умна, чтобы не лепить оскорбленную невинность и не голосить. Злопоглядывая исподлобья, вылезла из-под простыни и стала преспокойно одеваться,делая вид, что их четверых тут и нет. Сержант явственно сглотнул слюну.

Девчонку, завернутую в простыню, прижимавшую к груди шмотки,выпроводили облачаться в другую комнату. Капитан старательно писал протокол,комментируя вслух:

– …согласно параграфу, гласящему, что сотрудникимилиции имеют право войти в жилое помещение, если у них есть все основанияподозревать, что совершается преступление… гражданку Демину в обнаженном виде…алкогольные напитки на столе… это еще и спаивание несовершеннолетних, кстати,так что статей тут наматывается ворох… при понятых… ввиду явной общественнойопасности гражданки Деминой считаю необходимым задержать…

– А погоны потерять не боитесь?

– Не-а, – отозвался капитан, не поднимаяголовы. – Плюс угрозы работнику милиции при исполнении им служебныхобязанностей… Подписывать будете, гражданочка?

Рамона скрестила руки на груди.

– Ну, тогда попрошу понятых. Выслушаем и другуюсторону… – он забрал бланк и направился в другую комнату, кивнув сержанту,чтобы следовал за ним.

Данил сел за стол, закурил и сказал:

– Ну, мы себе удивились – какие ужасы перестроенныежурналисты творят… А девочка-то такая беленькая, такая непорочная… И наговоритона сейчас со страху сорок бочек арестантов, лишь бы не забрали… А если у неепапа с мамой тут, в городе, мы их немедленно привезем в данное гнездо порока, иразнесут они тут все вдребезги и пополам…

– А ты и в самом деле решил, кретин, что похож наДжеймса Бонда? – выпрямившись, бросила Рамона.

Данил подошел к ней и залепил оглушительную пощечину, неиспытывая при этом ровным счетом никаких угрызений совести. Рамона улетела натахту. Из соседней комнаты доносились суровый голос капитана и отчаянныедевичьи всхлипы, там все было в порядке.