– Да, у меня есть ее домашний телефон.

– Вы ей звонили, когда… все это началось?

– Да.

– И выложили все открытым текстом?

– Ну, обиняками, конечно… Но она все поняла. Она какраз уезжала куда-то, сказала, позвонит мне сама.

– А вам не приходило в голову, что вы ей больше ненужны? – спросил Данил. – Нет, в самом деле, зачем вы ей теперь?Подругами-то вы с ней были при развитом социализме, а с тех пор много водыутекло…

– А если я ей верю?

– Тогда, конечно… – задумчиво сказал Данил. –Уехать-то куда собирались?

– У меня больничный еще на неделю, думала, к маме вКрасноярск…

– Я вам найду место поближе, – сказалДанил. – Тут у нас за городом есть пансионат, все удобства, а главное –охрана не из бабулек с огурцом в кобуре. Вас как, надо уговаривать, или успелисообразить, что по вашу душу может прийти кто-нибудь еще, но гораздо злее?

– Не надо меня уговаривать… – она вздохнула ивстала. – Чемодан уже собрала, что ж…

Опять помолчали. Данил тупо смотрел в экран телевизора, гдебеззвучно начинались очередные новости, и думал о своем.

Мозаика наконец сложилась воедино. Как ни крути, а клад,стало быть, существует. И вот интересно: какие выгоды из этого факта можноизвлечь и какие шишки на этом факте можно огрести? Задачка… Ну, по крайнеймере, определилась п р и ч и н а всех заморочек последнего времени, уже хорошо,половина головной боли снята…

– Лева уже вел переговоры в УВД насчет клада? –спросил он.

– Ох, не знаю, – сказала Марина и вымученноулыбнулась. – Я ведь, если вы не забыли, была тихая пристань, а недоверенное лицо, если вам такие тонкости что-нибудь говорят…

– Тихо!!!

Данил вскочил. В два прыжка оказался рядом с телевизором иувеличил громкость.

– …некоторые источники связывали Карема Бароева сорганизованной преступностью, считая его одним из крестных отцов мафии, –в наигранном ужасе пучила глазенки беленькая дикторша с сексапильным вырезомблузочки. – Во всяком случае его убийство, как считают представителиправоохранительных органов, несло все черты заказного…

…Карема Бароева, по прозвищу «Интернационал», д е р н у л ииз снайперской винтовки. Средь бела дня. Хотя и не на самой оживленнойстоличной улице.

Выстрела никто не услышал. Карем шел к предупредительнораспахнутой дверце черного «Бентли», которую держал один из мальчиков вгалстуках и безукоризненных костюмах. Потом словно споткнулся вдруг, сталзаваливаться, двое ближайших телохранителей, надрессированные по методикеохраны президента США, моментально затолкнули его в машину, и она рванула сместа. Те, из второй, уже озирались, держа пушки наготове, но вокруг все былосовершенно тихо и благостно, ни малейшего шевеления, а открытых окон вокругнасчитывалось десятка два – и они, прыгнув в «мерс», рванули следом за машинойбосса. А в «Бентли» уже не оставалось никаких неясностей, Карем мертво, нелепопереваливался на сиденье черной машины, с отчаянным визгом тормозов срезавшейуглы, глядя в никуда открытыми глазами, и на виске у него, буквально под самымиволосами, темными, с первыми серебристыми ниточками седины, чернело аккуратноевходное отверстие, совершенно не кровоточившее…

Данил убрал звук и обернулся к Марине.

– Что случилось? – отшатнулась она, увидев еголицо.

– Ничего, показалось, знакомая фамилия… – Данилпостарался, чтобы голос его звучал ровно. – Ошибся.

Нет, черт побери, ничего еще не закончено. И головной боли,чуял он, еще прибавится так, что взвоешь. Беседа с Мариной действительно многоерасставило по местам, но от этого легче не становилось. Наоборот.

Он понимал: все еще только начинается.