Действующие лица романа вымышлены. Всякое совпадение среальными лицами и ситуациями – не более чем случайность, порожденнаяфантасмагориями нашего времени, когда грань меж выдумкой и жизнью решительностерта. АО «Интеркрайт», равно как и некоторые изображенные в романефедеральные структуры, – не более чем авторский вымысел. То же самоеотносится и к несуществующему президентскому указу"двадцать-двенадцать".

Автор выражает искреннюю благодарность всем, кто оказалнеоценимую помощь в работе над романом, не стремясь при этом к известности и неища выгод.

1950, август

Ветер раскачивал ели как легкие прутики, все небо былозатянуто облаками, так что не удалось бы разглядеть ни единой звезды. И этапогода показалась Императору идеально подходившей для задуманного.

Сталин задумчиво потянулся к черно-зеленой пачке«Герцеговины Флор», указательным пальцем поднял крышку, достал две папиросы ивыкрошил их в трубку, привычно отрывая прозрачную бумагу – косо, по спирали.Примял табак, поднес спичку. Вновь подошел к окну. Несколько минут смотрел вночь, не в силах признаться самому себе, что набирается решимости, словно самыйобыкновенный человек.

Но он и в самом деле набирался решимости. Он обладалвластью, заставившей бы умереть от зависти всех императоров прошлого. Но этавласть касалась исключительно глобальных дел. Он мог наводнить Европу танковымиармадами, мог послать миллионы китайцев на юг, к Сеулу, арестовать и казнитьлюбого обитателя доброй половины земного шара, однако сейчас ему приходилосьполностью полагаться на высокого моложавого полковника МГБ. Полковник заверял,что эти двое абсолютно надежны. И оставалось одно – верить ему. Потому чтопроверить товарищ Сталин не мог. Никак. Пришлось бы доверяться опять-такипроверяющим…

Он бесшумно, как рысь, прошел к столу и тронул кнопкузвонка. Дубовая дверь распахнулась почти мгновенно. Поскребышев сделал два шагав кабинет и остановился – безукоризненная гимнастерка без единой складки,бритая наголо голова, тяжелый взгляд человека, насыщенного тайнами, как губка –водой.

Сталин молча опустил веки.

Вошли двое офицеров с синими просветами и синими кантами МГБна золотых погонах. Двигаясь невероятно слаженно и четко, остановились наполпути между дверью и столом. Замерли, вытянув руки по швам. В правой рукекаждый держал большой синий конверт, прошнурованный и запечатанный. Высокийблондин с простоватым славянским лицом, чем-то крайне напоминавший киноартистаОхлопкова в молодые годы, и узкоглазый, черноволосый азиатский человек, на головупониже напарника.

Высокая дверь бесшумно закрылась за Поскребышевым. Сталинподошел ближе, держа погасшую трубку в опущенной руке, и долго разглядывалобоих желтыми тигриными глазами – его знаменитый магнетический взгляд, которогооднажды не выдержал даже старая лиса Черчилль. Потомок герцогов самонадеяннорешил было встретить Императора сидя, однако не выдержал, вскочил, вытягиваясьв струнку, словно юный кадет, подсознательно почуяв, что герцоги все же обязанысклоняться перед императорами…

Ни один из офицеров не опустил глаз, не отвел взгляда. ИСталину это понравилось. Холуев он терпел и принужден был ими пользоваться, каквсякий владыка, но – не любил. Вот и сейчас для задуманного холуи совершенно негодились…

– Итак… – сказал он, постаравшись, чтобы голосзвучал мягко, по-домашнему. – Майор Безруких… из староверов. Из стариннойстароверской фамилии.

– Товарищ Сталин…

– Торопитесь заверить товарища Сталина, что выневерующий? Может, это и правильно, что вы неверующий. А может, и нет… ТоварищСталин когда-то сам был семинаристом… – он чуть заметно улыбнулся. –С тех пор многое переменилось и в стране, и в товарище Сталине, но товарищСталин, скажу вам откровенно, не забывает и о чисто разведывательном аспектепроблемы – поскольку существование Господа Бога пока что невозможнопроверить агентурно-оперативными методами, право на существование имеют все безисключения версии… – Он перевел взгляд на черноволосого крепыша. –Капитан Цеден-саргол, тохарец… Это правда, что тохарцев когда-то называлиэллинами Центральной Азии?

– Да, товарищ Сталин.

– И как по-вашему, заслуженно?

– Мне, как военному человеку, судить трудно…

– А вы не стесняйтесь, – сказал Сталинтихо. – Найдите такую точку зрения, что позволит и вспомнить онациональной гордости, и не впасть в национализм… Один из древнейших в Азииалфавитов, библиотеки, буддийская культура… Ваш дед, что был настоятелемдацана, отвечал бы на схожий вопрос не столь неопределенно, верно? Вот видите…Итак. Прибыли для выполнения особо важного задания. Сироты. Детдомовцы. Таксложилось. Совершенно одинокие, неженатые, невест нет… у товарища Сталинаправильные данные?

Оба молча склонили головы.

– Если вам случалось когда-нибудь читать биографиютоварища Сталина, вы, возможно, вспомните, что он отбывал ссылку вСибири, – сказал диктатор с той же мимолетной улыбкой. – С тохарцамиему встречаться не доводилось, но он о них наслышан. А вот сибирские староверы…Товарищ Сталин узнал их достаточно, чтобы понять раз и навсегда: это люди изкамня. Или железа. Попадись они одному коммунистическому поэту, он непременнонаделал бы из них гвоздей – было у человека такое неистребимое желание. Но изжелеза делают еще и замки…

Сталин приблизился к ним, вынул у обоих из рук конверты,выдвинул ящик стола, швырнул их туда и тихо задвинул. Разжег трубку и подошел кофицерам почти вплотную.

– И вам, конечно, следует узнать, что вы должныделать… – сказал он тихо. – Ваше задание будет заключаться как раз втом, чтобы ничего не делать. Ничего. Поскольку мы материалисты, согласимся, чтопокойник ничего не способен делать… Вас, товарищ Безруких и товарищЦеден-саргол, вот уже два часа нет на свете. Вы ехали на автомашине марки«Победа», на служебной машине, оба выпили много водки, превысили скорость,вылетели на обочину, разбились и сгорели. Где это произошло, я точно не помню,да и вам это должно быть неинтересно. Главное, начальство решило замять этуприскорбную аварию, товарищей Безруких и Цеден-саргола быстренько похоронят ипостараются тотчас же забыть. И никто не узнает, что оба они вопреки диалектическомуматериализму начали загробную жизнь – а тот, кто знает, никогда непроговорится. Садитесь, товарищи покойники. Разговор о вашей загробной жизнибудет долгий…

ГОД НЫНЕШНИЙ, ЛЕТО

Собака «гуляет носом».

Эту простую истину знает каждый опытный собачник, чейпитомец на прогулке старательно распутывает, уткнувшись носом в землю,невидимые следы. При некотором напряжении фантазии хозяин, если онромантического склада, может вообразить себя пограничником Карацупой или, чтосовременнее (кто теперь помнит Карацупу?), милягой Джеймсом Белуши с егочетвероногим напарником по кличке К-9.