— Это ты, что ли, Бэмби? — скривил рот Эквадор.

— Я.

Боцман расхохотался.

— Кикимора ты.

— Да пошел ты… — И, закончив фразу матом, показала ему оттопыренный указательный палец.

— Сама топай. На фиг ты кому сдалась. А деньги, Карл, я не возьму назад. На девочек их раскидай.

— Ты мужик, Эквадор. Уважаю.

— Хрен он моржовый, — не унималась Бэмби. Пришлось Карлу вмешаться и влепить ей затрещину. Такое обращение с женщиной покоробило только Земских. Остальные же восприняли поступок сутенера равнодушно. Все, кроме Кончиты, она одобрительно кивнула.

— Ладно, я остаюсь, — разом присмирела Бэмби.

— Нет уж, дорогая, вали, — ответила ей одна из девиц. Судя по пергидрольным локонам и алым губам — Монро. Когда-то, лет десять назад, она наверняка походила на голливудскую диву, но сейчас совсем нет. Ее пышное тело поплыло, кожа увяла. Возможно, ей было не больше тридцати пяти, как Мерлин в последнем фильме, но проститутки быстро стареют. Но все равно девочка Карла к себе располагала. Она была уютной и очень милой.

Лизетта тоже Леше понравилась. Маленькая, ладная, конопатая, она имела бы амплуа «инженю», если бы пошла в театр, а не на панель.

Пока Земских рассматривал девочек, Карл увел Бэмби. Его жена последовала за ними.

Два клиента и три проститутки остались одни.

Проговорив это про себя, Леша сначала поежился, потом усмехнулся. Не думал он, что когда-нибудь окажется в подобном месте и в такой компании.

— Ну, что, девчули, накатим? — хлопнув в ладоши, азартно воскликнул Эквадор.

Девчули были не против и, защебетав, бросились к барной стойке, чтобы взять стаканы и тарелки под персики.

— Не стесняйся, морячок, — проходя мимо Леши, прочирикала Монро и легонько толкнула его бедром.

— Заметно, что я стесняюсь? — шепнул Земских Эквадору.

— Не, держишься молодцом. Это она с тобой заигрывает. Как она тебе?

— Милая.

— Ты даешь, Леха! — хохотнул Эквадор. — Сказать так о проститутке!

— А как надо?

— Офигенная, горячая, заводная… — На этом запас цензурных комплиментов закончился, и Эквадор перешел на матерные.

Земских все еще не мог привыкнуть к тому, что у моряков половина лексикона состояла из бранных слов, поэтому прервал боцмана:

— Твоя самая офигенная, горячая и заводная, одобряю твой выбор.

— А корма какая, а?

— Как у трансатлантического лайнера класса люкс.

— Вот умеешь же, когда хочешь! — Боцман стукнул Лешу кулаком в предплечье. Вроде не сильно, играючи, но Земских аж охнул. Силищи в Эквадоре было немерено.

Пока мужчины шептались, женщины накрыли на стол. Разлили портвейн по стаканам, намыли и выложили горкой персики, ссыпали в тарелку пакет фисташек и веник, который Эквадор сунул-таки Кончите, поставили в ведро для льда. После этого все расселись и подняли тост за знакомство. Леша даже сделал глоток пойла, чтоб к нему не приставали с вопросами, почему он не пьет.

— Мальчики, кто-то из вас знал бывшего мэра Пахомова? — спросила «инженю», пригубив портвейн и закусив его орешком. У нее были такие маленькие ручки, что они напомнили Леше лапки Мартина.

— Я не местный, и ты, бейба, в курсе этого, — ответил ей Эквадор, схватив Кончиту за пышный зад и перетащив себе на колени.

— Я знал, — решил поддержать беседу Леша. — Мы жили в одном доме, и я учился с его дочерью в одном классе.

— И какой он был?

— Я знал его как соседа и отца моей подруги. В этих двух качествах — идеальным. А почему ты спрашиваешь?

— Ты что, ничего не знаешь?

— О его смерти — знаю.

— Это он обнаружил тело, — «сдал» Лешу Эквадор.

— Правда, он был весь изглодан? — прошептала Монро, хлопая накладными ресницами.

— Нет. Только наш Мартин пальцы на его руке сожрал, — ответил боцман.

Заявление вызвало кучу брезгливых возгласов: «фу», «бе», «пакость». Первой отошла та же Лизетта:

— Значит, и жену Пахомова не раз видел? — обратилась она к Земских.

— Конечно.

— Она правда была невероятной красоткой?

Леша стал припоминать маму Саши, но ее черты стерлись из памяти.

— Выглядела эффектно, — сказал он. — Была самой модной в городе. Люксово одевалась, делала авангардные по тем временам прически, всегда ходила на каблуках.

— А фигура, физиономия?

— Стройная, миловидная. Но ничего выдающегося.

— А я что говорила! — вскричала Монро. — Баба как баба.

— Да про нее тут легенды ходят. Якобы королевой была. Клеопатрой.

— Читала, что знаменитая правительница Египта не блистала красотой, — заметила Кончита.

— Твоя любимая Джей Ло тоже на «Мисс мира» корону не взяла бы, но хороша чертовка, так?

— Девочки, объясните, из-за чего сыр-бор? — вмешался в бабий спор Эквадор.

— Ее труп нашли в порту.

— Дженнифер Лопес? Или Клеопатры? Дай Посейдон первой доброго здоровья…

— Пахомовой! — Кончита дернула кавалера за усы.

— То есть женские останки… — начал Леша, но Монро не дала ему закончить фразу:

— Да. Двадцать с лишним лет назад жену Хомы убили, и именно ее, а точнее — то, что от нее осталось, нашли в порту недавно.

— И ты ее знала при жизни?

— Видела несколько раз. Она постоянно тут мелькала. Я хорошо помню эту женщину. Как-то она сюда завалилась, в притон Карла, чтобы своего любовника найти.

— Постой. Ты тут работаешь больше двадцать лет?

— Да. Скоро «серебряную свадьбу» отмечу, — хрипло рассмеялась Монро.

— Тебя что, из садика сюда забрали?

Женщина не просто просияла, она засветилась.

— А сколько мне лет, по-твоему? — кокетливо тряхнув грудями, промурлыкала она.

Леша знал, что сколько ни скажи, всегда будет много, поэтому ответил:

— Тридцать три.

— Мне сорок два.

Выходит, Монро вышла на панель в шестнадцать-семнадцать. И, отпахав в секс-индустрии почти двадцать пять лет, осталась еще вполне привлекательной. Не спилась, не скололась. Судя по глазам, не скурвилась. И Леша отвесил ей совершенно искренний комплимент:

— Ты прекрасно сохранилась!

— Спасибо, морячок.

— Но что там с Пахомовой?

Монро, естественно, хотела бы еще послушать дифирамбы, но ответила на поставленный вопрос: