Приведённый пример является далеко не единственным, но одним их самых наиболее ярких.

В Бирме/Мьянме КНР пытается продвинуть несколько проектов. Один из них предполагает строительство скоростной железной дороги между г. Куньмин – административным центром провинции Юньнань на юго-западе Китая, и г. Мандалай в Верхней Бирме. С одной стороны, это увеличит товарооборот между двумя странами, с другой стороны, сделает территорию Бирмы/Мьянмы доступной со стороны КНР (бирманско-китайская граница вследствие сложных географических условий является одной из самых труднодоступных в мире) как в отношении логистики, так и в отношении миграции населения. Иными словами, в страну через данный транспортный коридор хлынет поток китайских товаров и китайских торговцев этими самыми товарами, а северо-восточные регионы Бирмы/Мьянмы, и так слабо зависящие от неё, окажутся ещё сильнее привязанными к Китаю. Как и во всех китайских проектах, предполагается, что дорогу будут строить китайские рабочие, а подвижной состав будет также собираться в Китае и обслуживаться китайскими специалистами. Соответственно, существует высокий риск того, что китайцы создают очередной проект исключительно для обслуживания своих национальных интересов, а бирманцы не получат от него никаких выгод.

Интересно, что осенью 2019 г., сразу же после проведения очередных переговоров между китайским и бирманским руководством, именно на дороге, соединяющей г. Мандалай, Лашо и расположенный на китайско-бирманской границе городок Мусе, имели место нападения повстанцев на блокпосты бирманской армии, а также на грузовики, ездящие из Китая. Не исключено, что данные события произошли не без договорённостей между бирманским правительством и повстанцами с целью указать Китаю на сложности, стоящие на пути продвижения китайских интересов в Бирме/Мьянме.

Другим проектом, который Китай настойчиво предлагает Бирме/Мьянме, является строительство ГЭС в местечке Мьитсон, где берёт начало самая полноводная река страны – Иравади. С одной стороны, исполнение проекта выгодно Бирме/Мьянме, поскольку страна испытывает нехватку электроэнергии, а веерные отключения электричества и дизель-генераторы на улицах бирманских городов давно уже являются нормой. С другой стороны, строительство ГЭС руками китайцев с последующим же китайским управлением фактически даёт Китаю возможность распоряжаться водными ресурсами главной речной артерии страны. У местного населения проект вызывает активные протесты, тем более что исток р. Иравади также является священным местом для народности цзинпо – самого большого народа северо-бирманского штата Качин. На скале, торчащей из воды на месте слияния рек Нмайкха и Маликха, истоков р. Иравади, можно видеть надпись на английском языке – «No dam, no war», что значит «нет дамбы, нет войны». Так местные реагируют на китайский проект, в результате чего бирманское правительство, во избежание массовых волнений, было вынуждено заморозить его.

Ещё два проекта, отчасти реализованных, это магистральный газопровод от бирманских газовых месторождений на берегу Бенгальского залива в Юго-Западный Китай, призванный диверсифицировать поставки природного газа в КНР, а также строительство глубоководного порта у г. Чаукпью в штате Аракан. Существует обоснованная теория относительно того, что межэтнический конфликт в упомянутом штате между бирманцами, араканцами и мусульманами рохинджа, итогом которого на сегодняшний день стало изгнание бо́льшей части рохинджа на историческую родину в Бангладеш, является попыткой западных стран руками мусульманских террористов и араканских сепаратистов помешать реализации китайско-бирманского сотрудничества в данном регионе.

Продвигая свои проекты в рамках программы «Один пояс, один путь», Китай преследует далеко идущие цели. В Бирме/Мьянме Китай обладает мощными ресурсами для продвижения своих проектов. Это и безоговорочная поддержка Бирмы/Мьянмы в вышеупомянутом межэтническом конфликте в штате Аракан, и влияние на повстанческие группировки на северо-востоке страны, и военное сотрудничество, и умение договариваться с любой из сторон, не обращая внимания на пресловутые «нарушения прав человеков». Однако стратегически Китай действует исключительно в своих интересах, которые далеко не всегда совпадают с бирманскими. Именно поэтому инициатива «Один пояс, один путь» в перспективе может иметь для Бирмы/Мьянмы чрезвычайно негативные последствия, что вынуждает руководство страны лавировать между необходимостью активного сотрудничества с Китаем и одновременно стараясь защитить собственные интересы, дабы не попасть в новую колониальную зависимость, на этот раз от северо-восточного соседа.

Такое доводилось слышать из уст некоторых представителей отечественных СМИ.

На самом деле самая известная бирманка современности – дочь лидера национально-освободительного движения Бирмы Аун Сана, «икона бирманской демократии», почётная гражданка Канады и лауреатка Нобелевской и разных других премий «за борьбу с борьбой за мир во всём мире» не является президентом Бирмы/Мьянмы. С 2016 г. по 1 февраля 2021 г. она исполняла обязанности государственного советника (что соответствует нашему премьер-министру) и одновременно министра иностранных дел.

Согласно бирманским законам, лица, имеющие родственников за границей, не имеют права на должность главы государства. Это напрямую касается Аун Сан Су Чжи, поскольку она была замужем за англичанином Майклом Эйрисом (1946–1999 гг.).

Значительную часть своей жизни Аун Сан Су Чжи провела за пределами Бирмы/Мьянмы, поскольку принадлежала к элите – её мать в 1960-е гг. занимала должность посла в Индии. Это дало возможность отправить дочку на обучение в престижные вузы стран Запада, в элитную тусовку тамошней золотой молодёжи. Бо́льшую часть своей жизни, до 1988 г., Аун Сан Су Чжи занималась учёбой в различных британских учебных заведениях, в частности, получила степень доктора философии в Школе востоковедения и африканистики Лондонского университета в 1985 г. В общем, этакая вечная студентка. В 1972 г., находясь в Англии, она вышла замуж за Майкла Эйриса – тибетолога и… преподавателя в семье короля Бутана (надеюсь, читателю понятно, что куда более известные тибетологи, такие как Мишель Пессель[52], о подобных должностях и мечтать не могли, а вот скромному малоизвестному профессору из Лондона непостижимым образом удалось!). Небольшой штрих к портрету, характеризующий уровень жизни «семьи»: родной брат Су Чжи в возрасте 8 лет случайно утонул в домашнем бассейне – в то время дети простых бирманцев если и тонули, то в сточных канавах и прудах, ну в крайнем случае в реках. Весь рабочий стаж «иконы бирманской демократии» до прихода к власти в 2016 г. составлял всего лишь три года – в 1970-е гг. она работала по линии ООН, «служа в какой-то регистратуре», как те два генерала из известной сказки М.Е. Салтыкова-Щедрина[53].