– Хочешь, чтобы Кирилл вечно тебя развозил?

Ну, все, оседлала любимую лошадь: Таня уверена, что я использую Кирыча, что я его не достоин, и может быть его даже совратил. В общем, из-за меня он – невосполнимая утрата для бабьего племени.

– Метро есть, – сказал я, – Такси.

– Ага, – сказала она.

Меня Таня не любила. Я отвечал Тане взаимностью.

В ней нет ни трогательной восторженности, ни красоты феерической, ни завораживающей эксцентричности – ничего в ней нет, что я так люблю в женщинах и чем готов любоваться всегда. «Я пришла в этот мир, потому что имею право», – всем своим видом говорит полутораметровая хомячиха, она же троекратная мать, она же чья-то любовница, она бизнесменша, она же удручающе земной человек, твердо стоящий на ногах и этой своей стойкостью исчерпывающийся.

Тем смешней, что деньги она зарабатывает психологическими консультациями. Воздушными замками торгует.

– На похоронах были? – спросила Таня, голова ее хлопотами Жени, все больше напоминала фантастического ежа.

– Были, – я кивнул.

– И как?

– Как обычно. Веселились, пили шампанское, танцевали на столе.

– Ясно. Сочувствую.

– Мне не надо сочувствовать. У меня все в порядке.

– А выглядишь плохо.

– Да, не шестнадцать.

– А выглядишь плохо, – с нажимом произнесла она.

– Умер кто-то, что ли? – спросил Женя.

– Убили, – коротко ответил я.

– Ондрэ? – господи, какой же гнусавый у «стайлиста» голос, – Который портной?

– Да, его звали «Андрей», – сказал я.

– А я с его тетей родном знаком, представляете?! – радостно произнес Женя, – Лера! Как ту клиентку звали? С фифоном! Не помнишь?

Лера снова развела ручками, дрогнул свет в стрекозиных очках.

– Они там за квартиру сейчас спорят, – сообщил Женя, – Недвижимость, да еще и в Москве.

– Да, это миллионы, – признала Таня.

Интересно, подумал я, почему-то мне не пришла в голову эта простейшая мысль? Портняжку могли грохнуть из-за квартиры; элементарная алчность – жадные головожопинские родственники, а тут никчемный Андрюшка, педик без детей….

– Не знаю, – сказал я, – Глупо как-то умирать из-за квадратных метров.

– Случается сплошь и рядом, – сказала Таня, – Плохо спишь?

– Не каждый день людей убивают, – я сдался.

– Как специалист, могу тебе сказать, что причины бессоницы могут лежать гораздо глубже. Думаю, тебе нужно поработать над своим прошлым.

– А что с ним? Прошлое – на то и прошлое, чтобы оставаться в прошлом.

– Тебе стоит вручить себя профессионалам. Ты уже по ночам встаешь, сомнамбулизм у тебя. Ты знаешь, чем он бывает вызван?

– Вот как?

– Именно.

– Марк? – спросил я только для проформы.

Все встало на свои места. «Тебе нужно привести в порядок голову», – сказал мне сожитель, а сам, должно быть, подумал, что есть же подружка Таня, которая хотела голову у «стайлиста» покрасить. Вах, подумал авантюрист, можно им организовать «случайную встречу».

– Предатель, – сказал я.

– Марка беспокоит твое состояние. Меня бы оно тоже беспокоило, если б ты ко мне по ночам приходил.

– Ой! – отчетливо произнес Женя, замерев с кисточкой на пару секунд. «О-эй», – получилось у него.

– Ты меня… в сумасшедшие записать решила? – я улыбнулся, – Подзаработать хочешь?

– Тебе нужна психологическая поддержка.

– Чья? Твоя? – я все улыбался. Улыбка застыла у меня на губах и я ничего не мог с ней поделать, – Мне не нужна поддержка человека, которому я не верю. Какой ты специалист? Ты уже много лет занимаешься тем, что обманываешь людей. Ты берешь на себя право судить людей, а кто ты такая?

– Вот вырастишь троих детей….

– Знаешь, Танюша, – перебил ее я, – из-за таких, как ты, очень легко стать женофобом. Вы все время закрываетесь детьми, как щитом. Обманула – а чем детей кормить, объегорила – а как же Егорка без новой игрушки. Сподличала – а как же институт ребенку.

– Вот, вырастишь троих детей, – без выражения повторила Таня, – и знаешь, каким психологом станешь.

– Не выращу, не стану.

– Я тебе себя не предлагаю. Мы – друзья, а нужна нейтральная инстанция.

– Да, – сказал я, – Да. Сейчас всем нужна нейтральная инстанция. Это очень современно. Все хотят жить в вакууме, пить дистиллированную воду, есть обезжиренную еду, а появись живой микроб – надо немедленно рассмотреть ее в микроскоп. Очень современно. Все должно быть точно по правилам. Дошли до того, что даже рожать нейтральной инстанции доверяют.

– Как это? – спросила Таня.

– Покупаешь у женщины яйцеклетку и помещаешь ее, оплодотворенную в чужую женщину.

– Черт знает что, – ответила Таня. Скорее ответила, чем подумала. Еще одно доказательство, что бабы в ней больше, чем специалиста.

– Я тоже против, – влез Женя, – Это противоестественно, – сполохи пламени на его голове затрепетали.

– Слушайте, Евгений, – сказал я, – Вы мне чаю обещали. Лера! Почему вы клиенту чаю не варите? Скучно клиенту! Полетайте хоть, для разнообразия, – я привстал с табуретки, – А вот тебе, Таня, мое мнение, – проговорил в пахнущее химией ухо, – Каждый пусть живет, как он хочет. И ты займись своей жизнью. Только ей ты имеешь право распоряжаться. Только ей и ничьей другой, ты меня поняла?

– Да, у тебя все признаки…, – отстранилась она.

– Маникально-депрессивного психоза? – я выпрямился. Мне надоел этот театр, – Депрессии? Агорафобии осложненной женоненавистничеством? Татьяна, у тебя же такая бурная жизнь, ты людей обманываешь, ты детей растишь, у тебя внук есть, у тебя куча забот. Дом-то построила уже? Нет? Что же ты со мной время теряешь? Беги, Таня, строй свой дом. Свой, Таня, понимаешь? Свой собственный.

– Илья, я тебе серьезно говорю. У меня есть очень хороший аналитик. Очень.

Разошлись, не попрощавшись. И только Лера, квелая юница в стрекозиных очках, прошелестела испуганное «до свидания».

Я уже шел по бульвару – быстро, зло, – как тренькнул мобильник, оповещая об эсэмэс.

В записке был ряд цифр, имя и слово «надо». Я усмехнулся: удароустойчивый Таня человек.

Она права. Надо. Эдак, я сожителей не только перепугаю – я ж и за нож возьмусь в приступе нервического лунатизма. Устрою из дома салон имени Трупской.

…одних допрашивают, других допросили, третьи вот-вот попадутся. Так и живем.

Я сам, в общем-то, тоже был хорош. Когда Марк вякнул про иностранных гостей, я даже обрадовался – решил, что он представит нам своего претендента на его руку и сердце. Того самого, в шотландскую клеточку. А что? думал я, Эдинбург – тоже хороший город….