Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Хочешь, чтобы Кирилл вечно тебя развозил?
Ну, все, оседлала любимую лошадь: Таня уверена, что я использую Кирыча, что я его не достоин, и может быть его даже совратил. В общем, из-за меня он – невосполнимая утрата для бабьего племени.
– Метро есть, – сказал я, – Такси.
– Ага, – сказала она.
Меня Таня не любила. Я отвечал Тане взаимностью.
В ней нет ни трогательной восторженности, ни красоты феерической, ни завораживающей эксцентричности – ничего в ней нет, что я так люблю в женщинах и чем готов любоваться всегда. «Я пришла в этот мир, потому что имею право», – всем своим видом говорит полутораметровая хомячиха, она же троекратная мать, она же чья-то любовница, она бизнесменша, она же удручающе земной человек, твердо стоящий на ногах и этой своей стойкостью исчерпывающийся.
Тем смешней, что деньги она зарабатывает психологическими консультациями. Воздушными замками торгует.
– На похоронах были? – спросила Таня, голова ее хлопотами Жени, все больше напоминала фантастического ежа.
– Были, – я кивнул.
– И как?
– Как обычно. Веселились, пили шампанское, танцевали на столе.
– Ясно. Сочувствую.
– Мне не надо сочувствовать. У меня все в порядке.
– А выглядишь плохо.
– Да, не шестнадцать.
– А выглядишь плохо, – с нажимом произнесла она.
– Умер кто-то, что ли? – спросил Женя.
– Убили, – коротко ответил я.
– Ондрэ? – господи, какой же гнусавый у «стайлиста» голос, – Который портной?
– Да, его звали «Андрей», – сказал я.
– А я с его тетей родном знаком, представляете?! – радостно произнес Женя, – Лера! Как ту клиентку звали? С фифоном! Не помнишь?
Лера снова развела ручками, дрогнул свет в стрекозиных очках.
– Они там за квартиру сейчас спорят, – сообщил Женя, – Недвижимость, да еще и в Москве.
– Да, это миллионы, – признала Таня.
Интересно, подумал я, почему-то мне не пришла в голову эта простейшая мысль? Портняжку могли грохнуть из-за квартиры; элементарная алчность – жадные головожопинские родственники, а тут никчемный Андрюшка, педик без детей….
– Не знаю, – сказал я, – Глупо как-то умирать из-за квадратных метров.
– Случается сплошь и рядом, – сказала Таня, – Плохо спишь?
– Не каждый день людей убивают, – я сдался.
– Как специалист, могу тебе сказать, что причины бессоницы могут лежать гораздо глубже. Думаю, тебе нужно поработать над своим прошлым.
– А что с ним? Прошлое – на то и прошлое, чтобы оставаться в прошлом.
– Тебе стоит вручить себя профессионалам. Ты уже по ночам встаешь, сомнамбулизм у тебя. Ты знаешь, чем он бывает вызван?
– Вот как?
– Именно.
– Марк? – спросил я только для проформы.
Все встало на свои места. «Тебе нужно привести в порядок голову», – сказал мне сожитель, а сам, должно быть, подумал, что есть же подружка Таня, которая хотела голову у «стайлиста» покрасить. Вах, подумал авантюрист, можно им организовать «случайную встречу».
– Предатель, – сказал я.
– Марка беспокоит твое состояние. Меня бы оно тоже беспокоило, если б ты ко мне по ночам приходил.
– Ой! – отчетливо произнес Женя, замерев с кисточкой на пару секунд. «О-эй», – получилось у него.
– Ты меня… в сумасшедшие записать решила? – я улыбнулся, – Подзаработать хочешь?
– Тебе нужна психологическая поддержка.
– Чья? Твоя? – я все улыбался. Улыбка застыла у меня на губах и я ничего не мог с ней поделать, – Мне не нужна поддержка человека, которому я не верю. Какой ты специалист? Ты уже много лет занимаешься тем, что обманываешь людей. Ты берешь на себя право судить людей, а кто ты такая?
– Вот вырастишь троих детей….
– Знаешь, Танюша, – перебил ее я, – из-за таких, как ты, очень легко стать женофобом. Вы все время закрываетесь детьми, как щитом. Обманула – а чем детей кормить, объегорила – а как же Егорка без новой игрушки. Сподличала – а как же институт ребенку.
– Вот, вырастишь троих детей, – без выражения повторила Таня, – и знаешь, каким психологом станешь.
– Не выращу, не стану.
– Я тебе себя не предлагаю. Мы – друзья, а нужна нейтральная инстанция.
– Да, – сказал я, – Да. Сейчас всем нужна нейтральная инстанция. Это очень современно. Все хотят жить в вакууме, пить дистиллированную воду, есть обезжиренную еду, а появись живой микроб – надо немедленно рассмотреть ее в микроскоп. Очень современно. Все должно быть точно по правилам. Дошли до того, что даже рожать нейтральной инстанции доверяют.
– Как это? – спросила Таня.
– Покупаешь у женщины яйцеклетку и помещаешь ее, оплодотворенную в чужую женщину.
– Черт знает что, – ответила Таня. Скорее ответила, чем подумала. Еще одно доказательство, что бабы в ней больше, чем специалиста.
– Я тоже против, – влез Женя, – Это противоестественно, – сполохи пламени на его голове затрепетали.
– Слушайте, Евгений, – сказал я, – Вы мне чаю обещали. Лера! Почему вы клиенту чаю не варите? Скучно клиенту! Полетайте хоть, для разнообразия, – я привстал с табуретки, – А вот тебе, Таня, мое мнение, – проговорил в пахнущее химией ухо, – Каждый пусть живет, как он хочет. И ты займись своей жизнью. Только ей ты имеешь право распоряжаться. Только ей и ничьей другой, ты меня поняла?
– Да, у тебя все признаки…, – отстранилась она.
– Маникально-депрессивного психоза? – я выпрямился. Мне надоел этот театр, – Депрессии? Агорафобии осложненной женоненавистничеством? Татьяна, у тебя же такая бурная жизнь, ты людей обманываешь, ты детей растишь, у тебя внук есть, у тебя куча забот. Дом-то построила уже? Нет? Что же ты со мной время теряешь? Беги, Таня, строй свой дом. Свой, Таня, понимаешь? Свой собственный.
– Илья, я тебе серьезно говорю. У меня есть очень хороший аналитик. Очень.
Разошлись, не попрощавшись. И только Лера, квелая юница в стрекозиных очках, прошелестела испуганное «до свидания».
Я уже шел по бульвару – быстро, зло, – как тренькнул мобильник, оповещая об эсэмэс.
В записке был ряд цифр, имя и слово «надо». Я усмехнулся: удароустойчивый Таня человек.
Она права. Надо. Эдак, я сожителей не только перепугаю – я ж и за нож возьмусь в приступе нервического лунатизма. Устрою из дома салон имени Трупской.
…одних допрашивают, других допросили, третьи вот-вот попадутся. Так и живем.
Я сам, в общем-то, тоже был хорош. Когда Марк вякнул про иностранных гостей, я даже обрадовался – решил, что он представит нам своего претендента на его руку и сердце. Того самого, в шотландскую клеточку. А что? думал я, Эдинбург – тоже хороший город….