Таня провела рукой по щеке. Действительно, кровь! Ее лицо,ладони и одежда были залиты чем-то неприятно бурым, что, замерзая,сворачивалось и темнело. Она вспомнила, что, когда бежала сквозь дым,натолкнулась на стену, и на нее сверху что-то опрокинулось.

Дверь вампирни «Мадам Вамп» распахнулась, и оттуда вместе склубами вонючего дыма вырвались Бум и Малюта Скуратофф. Таня поспешно оттащилаВаньку и Ягуна за угол. Петляя по переулкам и подворотням, они выбежали изгорода и вскоре уже продирались сквозь кустарник к высохшему колодцу, гдеостались их инструменты.

– Кто это был? От кого мы убегали? – запыхавшись,спросил Баб-Ягун.

– Вампиры… Кажется, все это как-то связано с Симоргом,Перуном и Велесом… Я не успела понять.

– Они тебя видели? Запомнили? – озабоченно спросилВанька.

– Видели… да… Запомнили? Не знаю… Похоже, я интересовала ихс другой точки зрения, – отдышавшись, сказала Таня. – Ну что всталикак столбы? Кто-нибудь собирается отваливать эту колоду или девушка сама должназа всех вкалывать? Шевелитесь, проклятики!

Баб-Ягун и Ванька пораженно уставились на нее. Таняспохватилась, поймав себя на мысли, что все больше становится похожа наГробыню. Точнее, на что-то среднее между Гробыней и Грызианой Припятской. Этоговорило только об одном – она все больше вживалась в свою роль, становясьпо-настоящему темной. Эх, если бы поймать тот самый момент, когда ты – какбудто ни с того ни с сего – начинаешь становиться хуже. Вначале медленно,толчками, еле-еле, потом все ускоряешься и наконец с увлечением, со свистомветра в ушах мчишься вниз по обледенелой горке деградации.

– Ну дела, мамочка моя бабуся! Ванька, бери с той стороны…И-раз! Навались! – засуетился Ягун, бегая вокруг колоды и делая всевозможное, чтобы «навалился» как раз Ванька. Сам же Ягун предпочитал остатьсядиспетчером-распорядителем.

Внезапно из-под колоды донеслось утробное урчание. Ванька иЯгун отскочили, на всякий случай вскинув кольца. Колода отвалилась, поддавшисьчьему-то напору, и из колодца выглянул раздувшийся фиолетовый мертвяк с головойгромадной, как котел, и белыми, точно вареными, зрачками. Он выбрался наружу игрузно уселся на край колоды. На щеках у него плясали зеленые узоры разложения.

Ребята отступили. Пока мертвяк был здесь, они не моглиспуститься за инструментами, а сидеть на колоде мертвяк мог сколько угодно. Умертвяков не бывает срочных дел. Они уже всюду успели.

Вареные глаза пристально уставились на них.

– Признавайтесь, кто такие? Упыри, злыдни, анчутки,нечистики? Али из живых кто? – потребовал мертвяк, разлепив пальцемзеленые губы.

Таню едва не стошнило. Она отвернулась и зажала рот ладонью.Ягун хотел что-то буркнуть, но Ванька прыгнул на него и сшиб с ног.

– Ты что, забыл, чему нас учили? – зашептал он. –Если прицепится мертвяк, нельзя применять магию – раз. На его вопросы отвечать– два. Предметы брать из рук – три…

– Так что, в молчанку будем играть, песьи дети? –добродушно поинтересовался мертвяк, уперевшись в них белыми зрачками. – Забарахлом своим, значит, пришли? Рожденный ползать летать не может? Хе-хе!Контрабасики нужны, пылесосики, а? А вот не дам ничего, пока со мной непоговорите. А то смотрите: асилков позову, утопленников али полудниц. Взвоететогда!

Ребята молчали. Мертвяк неохотно слез с колоды и принялсяпрохаживаться вокруг. На его коже и одежде видны были следы земли. Ванька сЯгуном переглядывались, прикидывая, нельзя ли как-то отвлечь его и прорваться кколоде.

– А ведь знаю, зачем вы здесь… Все знаю! За посохомявились! – вдруг заявил мертвяк.

Таня быстро подняла голову и взглянула на него, невольноприслушавшись. Поняв, что его слова услышаны, мертвяк торжествующе забулькал.

– Что, интересно про посох, песьи дети? Хоть одно словечкоскажите, а то дальше не расскажу! – пригрозил он, озабоченно поправляяпальцем губы.

Ребята молчали. Мертвяк некоторое время угрюмо сидел наколоде, требуя ответить «да» или «нет». Наконец, убедившись, что разговариватьс ним никто не собирается, мертвяк ударился в философию.

– Эх вы, живые! Трясетесь над собой, то да се, прям глядетьпротивно. Тыщу лет, что ль, на свете жить собираетесь? Рано или поздно всеравно свидимся, коль до той поры я совсем в гниль не уйду… Я тоже для себя жил,о душе не думал, а теперь вон с телом своим проклятым никак не расстанусь! Те,которые пошустрее, давно уже тела побросали да ввысь упорхнули. Что им тела –дрянь! А я в плоти жил, в плоти и порчусь. И на вечность эту вашу, на небо ячихать хотел! А, что молчите: так или не так? – вдруг быстро произнесмертвяк, подпирая ладонями непрочно сидящую голову.

Ответа он снова не получил, что его ужасно разозлило.

– А, чтоб вас!.. Умненькие стали! Нет чтоб вежливо состаршим побеседовать, а после в одной могилке с ним полежать!.. Ну да Древнир свами – и так скажу… Посох этот ваш вампиры у богов утащили, хотели власть надмиром получить, да только недолго он у вампиров пробыл… Украли его и у них. Теперьвампиры и сами не знают, где его искать. А я знаю… Из-под земли-то оно многоевидать. Она только с виду непрозрачная, земля-то… А как ляжешь – мигом всенасквозь увидишь.

Таня, Ванька и Ягун ждали. Мертвец еще некоторое времяпобулькал. Потом, не церемонясь, оторвал у себя ухо и, крикнув: «Лови!» –бросил его Тане. Таня замешкалась. Ухо отскочило от ее руки и превратилось вскомканный лист.

Таня машинально подняла его с земли и развернула. Листоказался вырванной из модного журнала фотографией, на которой заснято было…да-да… семейство Дурневых, запечатленное в гостиной собственной квартиры наРублевском шоссе.

Увидев знакомые лица, малютка Гроттер одеревенела. Она и непредполагала, что щупальца самого доброго депутата дотянулись и до Лысой Горы.

Внезапно бумага начала съеживаться, и Таня поняла, что всееще держит отрубленное ухо. Она закричала и с омерзением отбросила его. Мертвякпоймал свое ухо, прилепил на место и, вздрагивая, точно бурдюк, зашлепал всторону кладбища. Шагов через двадцать он обернулся. Вид у него былторжествующий, как будто он уже достиг того, чего хотел.

– До встречи! – сказал он и омерзительно расхохотался.

Тане стало вдруг не по себе. Перед глазами запрыгалигробовые лопаты и пошлые еловые венки «От домоуправления». Она поняла, чтосделала непростительную ошибку.

– Тань, нельзя принимать ничего из рук мертвеца, –убито сказал Баб-Ягун.

– Но я не принимала из рук! Я подняла с земли! –поспешно возразила Таня, отлично понимая, что это слабое возражение.