Большое красное сердце медленно плыло над склоном горы.

– Ну вот, упустила... – с огорчением произнесла Валя.

– У тебя этих сердец... – Лида не договорила.

– Лида, Илья хочет, чтобы я уволилась с работы.

– Зачем? – Подруга повернулась к ней – бледная, далекая ото всего.

– Ему не нравится моя работа.

– А-а... Так я не поняла – что ты решила насчет Ванечки своего?

– Ничего. Зачем мне Ванечка, когда есть Илья?!

* * *

Откуда Илья тогда узнал, что Ваня ее бросил? Валя не знала. Наверное, Лидка ему все-таки проболталась – скрывала, скрывала несколько месяцев, а потом проболталась.

Он пришел к ней в начале лета – на дачу Валя ехать отказалась и сидела в городе одна. У нее уже тогда зародилась эта идея – продать дачу к чертовой бабушке, чтобы не вспоминать ни о чем. Буквально – сидела в кресле-качалке на балконе и читала одну и ту же бесконечную книгу – «Отверженных» Гюго.

Он позвонил в дверь – она открыла.

– Чего тебе? – равнодушно спросила она, глядя в сторону.

– Вот проведать решил, – Илья вошел, не дожидаясь приглашения.

– Мне некогда...

– Вижу я, как некогда. Чаем хоть напои.

– Пожалуйста...

Она заварила чай на кухне, села напротив, все так же глядя в сторону. Усталая, безразличная, холодная. Мертвая.

– Ты одна?

– Да, дед с мамой на даче.

– Как они?

– Ничего, мама вот только неважно себя чувствует. Зачем ты пришел? Уходи. Лидке не понравится, что ты ко мне приходил.

– Переживет, – грубо сказал он. – Я вот что решил – выходи за меня.

– Что? – Валя удивленно подняла на него свои темные, болотного цвета глаза, машинально отбросила волосы назад. – Зачем?

– Затем, что я люблю тебя, – мрачно признался он.

– Деев, я не могу!

– Почему?

– Потому что...

Она замолкла, задумалась. Сидела, ничего больше не говоря, тоненькая, в ситцевом летнем платье, сквозь разрез которого виднелась бледная босая нога – узкая лодыжка, маленькие, точно у ребенка, пальцы.

Илья бухнулся на колени и прижался к этой ноге щекой. Валя даже не успела опомниться, она тогда вообще была какой-то заторможенной, могла думать только о Ванечке, о милом Ванечке, которого потеряла навсегда...

– Ты что? – удивилась она, пытаясь вырваться, но это было не так-то просто. – А Лида?

– Не нужна мне Лида! – сказал он яростно. – Кой черт мне Лида, когда я тебя люблю!

– А... Нет, Илья, ничего не получится, – сказала Валя, безуспешно пытаясь оттолкнуть его от себя. – В общем, даже и не в Лиде дело...

– Ты что, думаешь, он к тебе вернется, Ванька твой?

– Нет, он ко мне не вернется. Пусти!

– Знаешь, я тебя больше никогда не отпущу... – угрожающе забормотал он. – О, ты меня плохо знаешь!

Щека у него была горячей и почему-то мокрой. Позже, вспоминая об этом, Валя решила, что Илья, наверное, плакал тогда. Впрочем, то был первый и единственный раз, когда он плакал.

– Зачем я тебе? – с ужасом спросила она. – Ты же меня ненавидишь! Помнишь, позапрошлым летом говорил, что ты меня ненавидишь, называл еще меня всякими словами... Ты даже мне про какой-то ад говорил!

– Глупая, глупая Валька... Я же ревновал тебя! Забудь. Мне, например, еще тогда, сразу было ясно, что Тарасов – сволочь та еще.

– Он хороший!

– Хороший... Только где он сейчас?

Илья вдруг отпустил ее, сел рядом. За окном плыли облака, летел легкий тополиный пух.

– Ванечка... – пробормотала Валя и тихонько заплакала. Она совсем недавно смогла плакать – до того она словно брела по раскаленной, иссушающей душу пустыне, где не было ни капли воды.

– Перестань. Он того не стоит.

– Нет, ты не понимаешь... – Она икнула, Илья дал ей выпить чаю из своей чашки, и она послушно глотнула несколько раз, стуча зубами о край чашки. – Ты ничего не понимаешь... Я жить не хочу...

– Чушь собачья. Между прочим, если ты не будешь жить, то я тоже умру, – злорадно сообщил он. – Хорошо тебе будет на том свете, если ты узнаешь, что еще одного человека уморила?

– Не надо... ты сам чушь говоришь!

– Нет, это правда.

– Я не верю...

– В общем, так, Валя Пирогова, – хмуро произнес Илья. – Ты должна стать моей женой. Раз ты все равно собралась помирать, то хуже уже не будет. А в этом случае хоть один человек будет счастливым...

– Ты? – недоверчиво спросила она сквозь слезы.

– Да, я.

– Ты же меня ненавидишь... – растерянно повторила она, уже не зная, чем ему возразить.

– Дурочка, я тебя люблю! – закричал Илья.

Далее события развивались каким-то странным образом. Валя не дала Илье какого-то определенного ответа – она сама не знала, как ей дальше жить, но почему-то он почти каждый день стал появляться у нее дома. Одновременно пропала Лида – перестала звонить, и все. В этом не было ничего странного – ведь Лида любила Илью, а теперь он для нее был потерян навсегда.

Лида объявилась позже, к осени. Она сказала Вале, что была очень обижена на нее, но теперь все обиды в прошлом.

– Чего обижаться, когда с самого начала было ясно, что Илья любит только тебя, – сказала она.

– Лида, Лида, что мне делать?! – в отчаянии бросилась тогда Валя к подруге за советом. – Илья – он как танк, он идет напролом. Ему совершенно наплевать, что я до сих пор не могу забыть Ванечку. Он хочет жениться на мне – и все. Хуже всего, что мы уже подали заявление в ЗАГС!

– Он что, силой тебя заставил подавать заявление? – удивилась Лида.

– Нет, но... Иногда мне кажется, что силой, – потому что я совершенно не могу сопротивляться ему. Он полностью подчинил меня своей воле...

– Мы должны смириться... – вдруг заявила Лида. – Таким, как Илья, нельзя противоречить.

И Валя вышла замуж за Илью. Лида была свидетельницей на их свадьбе. Потом, через пару лет, она встретила Стаса Сокольского. И прошлое было забыто – казалось, навсегда...

* * *

– Что же вы к нам больше не заходите? – спросил Валю Герман Коваленко в следующую пятницу.

– Куда? – спросила она.

– Ну к нам, в студию. Раньше вы почти на каждом занятии присутствовали!

– Мне некогда, – пожала плечами Валя. – И, вообще, я работаю последние две недели.

– А что будет потом? – удивленно спросил Герман. На нем был темно-синий простой свитер и вроде бы мешковатые брюки, но дорогого стоила та простота.