– Успел, – выдохнул появившийся в коридоре Виктор. И показал на короткий карабин, который держал в руках: – Я же за ним домой бегал.

Ладейников смотрел на убитого и не понимал, что здесь только что произошло. Евгения Ивановна бросилась уводить выскочившую в коридор девочку.

– Там еще один возле «Мазды» лежит, – сообщил Виктор, – я его по башке ружьем двинул. Жив или нет, не знаю, но я хорошо ему саданул, даже приклад раскололся. Пойдем, проверим.

Валерий Борисович обогнул распростертое тело, стараясь не замечать разорванную выстрелом куртку. Они спустились с крыльца, вышли на улицу и направились к стоящей поодаль машине.

– Я карабин купил, чтобы от таких гадов обороняться, – рассказывал на ходу Виктор. – Они приезжали, забирали у меня все, били, чтобы развлечься, а я не мог в них выстрелить… Каждый раз думал, что в следующий раз – обязательно. И снова не мог. А теперь раз – и все…

Возле «Мазды» лежал без движения человек. Виктор проверил его пульс и сказал то ли с удовлетворением, то ли с сожалением:

– Живой, скотина!

Потом достал осторожно из кармана его куртки пистолет и сунул в свой карман.

Через двор спешила Евгения Ивановна, которая вела за собой девочку. Теперь белая шубка на девочке была застегнута наглухо. Пожилая женщина посмотрела на Ладейникова:

– Забирай Аню и уезжай отсюда подальше. Я сейчас ментов вызову, а то, не дай бог, кто-нибудь еще нагрянет.

– Мне некуда бежать, меня наверняка везде ждут.

– На Васильевском есть квартира на берегу залива. Ключ у консьержки…

– У меня тоже ключ от нее есть, – вспомнил Валерий Борисович, – только я адреса не знаю.

– Аня покажет, она там была.

Ладейников посмотрел на девочку, и та кивнула.

Виктор протянул Валерию Борисовичу ключи от машины.

– Сами доберетесь? А то сейчас полиция примчится, будет разбираться, показания снимать. А если я уеду, то в розыск объявят и меня, и машину. Тогда точно до Васильевского не доберемся. А за меня не беспокойтесь: это была самооборона. Да и в нашем городе мы всех ментов знаем.

С утра Храпычев побывал в банке. Разговор с Рожновым был недолгим, и Николай Михайлович остался доволен собой. Во-первых, он не испугался заместителя Осина по безопасности, хотя у того была вполне определенная внешность. Во-вторых, Рожнов не особенно и наезжал на него, когда понял, что Храпычев его не боится. Пытался, конечно, угрожать, заикнулся о судебном разбирательстве и о других возможных непопулярных методах воздействия на должников. Но Николай Михайлович заявил, что опытные юристы уже изучили его договор с банком и единогласно заявили: его вины в упущенной финансовым учреждением выгоде нет никакой. Он даже свое комиссионное вознаграждение может не возвращать. К тому же, если опять будут намеки на то, что придется в уплату несуществующего долга отдать квартиру и дачу в Комарово, принадлежащую тестю, то тогда на защиту академика выступят руководители Министерства внутренних дел и Генеральной прокуратуры.

– Однако я – честный человек, – сказал Храпычев заместителю Осина, – и готов вернуть свои комиссионные по этой сделке.

Николай Михайлович заметил, что Рожнов усмехнулся, и добавил:

– Не сразу, конечно, но верну. И будем считать, что мои отношения с банком на том закончены.

Рожнов кивнул и посмотрел на лежащий перед ним мобильный телефон. Вообще в течение всего недолгого разговора он постоянно поглядывал на аппарат, как будто в ожидании важного звонка, и хотел, чтобы декан побыстрее покинул его кабинет. А потому Храпычев легко закончил беседу и без всякого противодействия со стороны Рожнова удалился. Заместитель Осина успел лишь бросить ему вслед:

– Сам приползешь. Не таких обламывали.

Николай Михайлович сел в свой «Лексус» и, вспомнив последние слова Рожнова, усмехнулся:

– Да пошли вы все… Ни хрена вы от меня не получите!

И засмеялся.

Он завел двигатель и сразу включился приемник, из которого вылетел голос вице-премьера:

– С уверенностью могу заявить, что Россия благодаря своевременно принятым правительством мерам вышла из кризиса. Сейчас под моим руководством лучшие специалисты разрабатывают программу по дальнейшему развитию и совершенствованию нашей кредитно-финансовой системы, чтобы в дальнейшем избежать всякой возможности повторения негативных явлений…

– Да пошел ты! – весело повторил Храпычев и переключил радио на другую станцию.

– «Лучшие друзья девушек – это брилиа-а-анты», – заныли женские голоса.

– Очень актуально! – снова произнес вслух Николай Михайлович и отправился на работу.

Он ехал по городу, радуясь освобождению от мрачных мыслей, от страха, от того, что теперь в его жизни не будет жены, читающей по вечерам книги и приходящей в спальню, когда он уже спит, а утром спешащей встать с постели пораньше. Теперь его жизнь будет совсем другой, отныне он станет общаться с действительно интересными людьми, а не с теми, кто свое занудство прячет под маской учености. Будет общаться с молодыми. Скажет Хакимовой, чтобы та приводила в дом подруг – стройных и гибких… Нет, пожалуй, лучше оставить Хакимову в приемной и поскорее отыскать ту бизнесвумен… Как же ее звали?

Декан как раз парковал «Лексус», когда позвонила Хакимова.

– Плиев и Баракин уже сдали на ремонт, – сообщила она.

– Я сейчас поднимусь, – ответил Храпычев, – а ты продолжай работать, девочка.

Николай Михайлович едва сдерживал распирающее его чувство радости от того, что все переменилось в один момент и встало на свои рельсы. То, чего он боялся, исчезло, испарилось, а то, к чему стремился, неожиданно пришло. Свобода и легкость бытия. Деньги теперь сами потекут к нему. Деньги – это власть. Большие деньги – большая власть. Надо теперь подумать о будущем: научная карьера удалась, пора браться за политическую – ведь ему еще нет сорока, а значит, все впереди.

Храпычев поднимался по лестнице, отвечая кивками на приветствия студентов. «Клопы, тараканы, – думал он о них, – муравьи безмозглые. Но именно вы притащите мне достойное будущее и сами же потом будете гордиться тем, что я иногда кивал вам на этой лестнице…»

Он вошел в приемную и махнул рукой Хакимовой:

– Зайди!

Девица проскользнула следом, держа у груди небольшой пакет, и ждала, пока Николай Михайлович снимет пальто и сядет в свое кресло.

– Ну? – спросил наконец тот.

Хакимова подошла, протянула ему пакет. Храпычев заглянул в него, достал оттуда два конверта. Вынул из каждого по пачке и положил в верхний ящик стола.

– Завтра еще будет, – доложила секретарша.

– Подойди, – велел декан.

Хакимова двинулась закрывать дверь, но не успела. Отстранив ее, в кабинет вошли несколько человек. Сначала двое крепких мужчин, а потом еще один, с камерой в руках, а за ним женщина в прокурорской форме.