– Ладно. Мы посмотрим, кто чего стоит в настоящем бою! – загорелись глаза у Аббио, словно он уже сейчас готов был выхватить меч и вступить в схватку не на жизнь, а на смерть. Кнесслер хорошо знал, чем прикупить падкого до боя эделинга.

– В турнире, а не в бою… – поправил его Кнесслер. – В бою Бравлин равен Карлу. Король сам признал это, высказав к князю вагров уважение. Но одно дело посылать вперед полки и совсем другое – самому участвовать в схватке.

– И я говорю о том же… Я заставлю франков себя уважать! Своим мечом заставлю…

Кнесслер только улыбнулся похвальбе молодого эделинга.

– Это далеко не все… Еще на турнире будет проведена общая схватка. Сотня простых франкских воинов против сотни, составленной из простых же воинов местных земель. Мою полусотню поведет в бой Гас. Он опытный боец и не однажды бивал франков. От тебя требуется еще около полста человек. Только вооружи их как следует. Франки будут все при броне и при полном вооружении.

– Отлично… Отлично… – воскликнул Аббио. – Пусть все увидят, чего стоят саксы, когда противник равен им по количеству!

Кнесслер рад был бы разделить этот восторг, но соотношение сил он знал достаточно хорошо и потому был более сдержан.

– Итак, мы договорились…

– Я прибуду на турнир! Жди…

Ставр, почти добродушно улыбаясь, отвел долговязого лива шагов на сто в сторону, к большому прошлогоднему шалашу, сложенному из ветвей с желтой листвой и только сверху чуть-чуть покрытому свежими ветвями. Показал на упавший березовый ствол, очень похожий на тот, на котором отдыхали разведчики у костра и раненые даны.

– Снимай рубаху и ложись лицом вниз.

– Зачем?

– Спину лечить будем.

Лив подозрительно оглянулся. Но рубаху снял и на ствол послушно лег, продолжая посматривать через плечо.

– Придется слегка потерпеть… – усмехнулся Ставр и отошел за кусты.

Ливу слышно было, как волхв что-то рвет там, в зарослях.

Ставр вернулся с двумя крапивными вениками в руках.

– Зачем это…

– Теперь лежи смирно, не напрягайся. И будь мужчиной, не дрожи, пока я не начал. Успеешь еще после надрожаться. Тебя сегодня до утра лихорадка колотить будет. Потом полегчает…

И он начал обрабатывать с двух рук спину лива припасенными вениками. Сначала слегка, словно подметая, потом быстрее и сильнее, а скоро уже начал со всей силы, быстро и хлестко стегать болящего по спине. Лив сначала терпел, потом начал тихонько подвывать. А когда Ставр начал обрабатывать его с силой, попытался вскочить со ствола, но получил короткий, но чувствительный и поучительный удар в шею.

– Лежи, я тебе сказал! – прикрикнул Ставр угрожающе и продолжал хлестать с еще большим остервенением, с оттяжкой, как воин рубит сплеча мечом.

Лив извивался на стволе, как уж под кипятком. А волхв старался изо всех, отпущенных ему природой, недюжих сил. Лечение продолжалось до тех пор, пока оба веника совсем не измочалились. Даже сам Ставр устал и с шумом перевел дыхание.

– Вот так-то… Теперь вставай…

– Не могу… – прошептал лив едва слышно.

– Помогать тебе здесь некому. Мы привыкли без нянек обходиться. Сам вставай…

Кряхтя, лив сел. Если спина его заметно покраснела, то лицо стало просто пунцовым от волхвовского лечения. Из глаз катились, как роса по утренней траве, слезы, особенно чистые на алеющих щеках.

– Как зовут тебя, болящий?

– Крис.

– Плохой из тебя, должно быть, воин, Крис, – сказал Ставр. – Духу в тебе мужского мало. Иди к костру. Да рубаху свою не забудь. И не переживай за свою спину. Утром повторим еще раз так же основательно, может, чуть-чуть побольше, веника на три-четыре, и с тебя всю хворь снимет…

Крис подобрал рубаху и двинулся в сторону костра, едва передвигая ноги. Ставр остался на месте, поджидая кого-то. И как только голова долговязого болящего исчезла за кустами, с другой стороны к поляне вышел один из двух разведчиков, которым волхв поручал со стороны присматривать за болящим.

– Хорошо же ты его полечил… – усмехнулся разведчик. – Так и княжеский кат Ероха не сумеет.

– Я бы и утром повторил, – растер Ставр ладони, которые после крапивы горели так, словно он ими головни из костра таскал, – да он сбежит. Характером слабоват.

– А мы не пустим. Ради такого дела постараемся…

– Отпустите, куда вы денетесь… Вы же любите поспать…

И Ставр посмотрел на разведчика так, что тот сразу понял – ливу просто необходимо как можно скорее оказаться в Рароге.

– Только не сразу, – предупредил волхв. – Сначала покараульте, а к утру и заснуть слегка не грех… Свежий воздух сон вызывает добрый!

– Оно так, – согласился разведчик. – Я своих предупрежу.

– Проверьте незаметно переметную суму на его лошади. Но ничего там не трогать. Обо всем содержимом мне расскажите в подробностях.

– Сделаем, – кивнул разведчик.

И он исчез среди кустов.

А Ставр достал из шалаша свою котомку, вытащил оттуда пучок каких-то сушеных трав и тщательно потер между ладонями, чтобы унять жжение. Потом на ладони просто сильно дунул, сдувая и крошки травы, и остатки жжения. И усмехнулся при этом, понимая, как должна гореть спина у Криса. Но для общего дела такая процедура полезна. И потому пришлось к ней прибегнуть. Хотя проще было бы просто вздернуть этого парня на ближайшем дереве. Но тогда не удастся поймать концы нити из клубка, скрученного Готфридом Датским. А распутать этот клубок, не обрывая саму нить, – это значит обеспечить безопасность князя не на один-единственный раз, как случилось бы, вздумай Ставр, в самом деле, повесить лива для просушки на березе.

Что Крис – пусть он и натянул на себя коротковатую кольчугу, пусть и оружился мечом – отнюдь не вой и никогда им не был, Ставр понял еще тогда, когда услышал, как долговязый лив кряхтел, сползая с лошади. Ни один настоящий солдат не позволит себе показать постороннему, как ему больно. А даны всегда были хорошими солдатами. Именно они породили бесстрашных берсерков, дух которых вдохновлял и других на битвы. Для проверки своего предположения волхв и провел красивое избиение лива крапивой. И, увидев слезы, понял, что опять оказался прав.

О том, что при дворе Готфрида Скьелдунга живет какой-то лив-жалтонес, большой знаток ядов и способов отравления, Ставр слышал давно. Вообще, обо всех событиях, происходящих при датском дворе, ему регулярно доносили. А там изощренные, непонятные для непосвященного отравления случались не редко. А когда есть отравления, обязательно должен быть и тот, кто умеет готовить яды. И вот, возможно, этот человек оказался в составе посольства данов к Годославу. Что ему там делать? И как этот человек связан с пресловутым купцом Якобом? Почему Якоб именно его послал в качестве гонца, а не какого-то простого солдата? И вообще, к Якобу или к жалтонесу Крису отправлялся королевский гонец, перехваченный почти у ворот Свентаны? Разведчики рассказывали, что, когда гонца захватывали, он то ли уронил что-то, то ли бросил в реку. Может быть, помимо тайного письма, он вез ему и еще что-то, что не довез, и это вынудило лива воспользоваться случаем и самому отправиться в путь?