Волхв издал совсем другой свист.

С другой стороны подошел разведчик, который наблюдал экзекуцию жалтонеса.

– Переметную суму проверил?

– Проверил. Обычные дорожные вещи и… какая-то склянка с зеленой водой. Я понюхал, запах горький. Поставил на место.

Волхв кивнул. Он так и думал, что там должна быть или склянка, или какой-нибудь порошок. Опасения относительно личности отравителя обросли фактами и превратились в полную уверенность.

– Пусть так и будет… Ты сегодня за часового. Не забудь уснуть ближе к утру. Меня разбудишь через два часа.

У порога Дражко движением руки остановил дружинник из княжеской дворцовой стражи.

– Что? – спросил князь.

– Тебя, воевода, отрок какой-то лохматый добивается. Из смердов[98]. Верхами прискакал. А лошадь войсковая, под данским седлом[99]. Не иначе, ворованная. А может, беда у них какая… Даны в деревню вошли, а паренек ускакал… Не знаю… Не говорит…

Дражко сердито передернул усами, как обычный человек поморщился бы. Он спешил в посольский двор, чтобы привести герцога Трафальбрасса к Годославу, и не хотел заставлять ждать князя и особенно княгиню Рогнельду, которой ожидание принесет лишнее волнение. А ей в ее положении волноваться следует как можно реже, чтобы родить Годославу здорового наследника.

– Так что ж ему надо?

– Нам ничего не говорит. Только с тобой увидеться хочет. Мы уж и гнали его, а он твердит, что слово для тебя знает.

– Какое еще слово для меня? Где он? – спросил Дражко.

– У дверей дожидается. Скликать?

– Не надо. Я сам выйду.

Худенький длинноволосый отрок лет двенадцати-тринадцати, держащий на поводу лошадь под данским седлом, приковывал общее внимание, остановившись посреди дворцовой площади. Бедная одежда смерда слишком не соответствовала тонконогой и изящно-красивой лошади, которая нетерпеливо била копытом и готова была с места взять в карьер, только почувствовав под собой настоящего седока. Лошадь эта стоила, наверное, столько же, сколько вся деревня, в которой отрок вырос. Увидев князя-воеводу и узнав его по всем известному признаку, украшающему лицо настоящего мужчины, паренек стремительно направился к нему.

– Что тебе? – сурово и торопливо, почти на ходу, спросил Дражко и сразу отметил густой слой пыли на лице мальчугана. Должно быть, долго скакал без передыху. Умыться было некогда, хотя у славян заведено перед обращением к высокопоставленным особам обязательно приводить себя в приличный вид. – Ты откуда?

– Ставр прислал. – Отрок засмущался перед грозным и сердитым воином.

– Почему именно тебя? У него что, разведчиков не осталось?

Дражко остановился и потрепал по холке коня. Благородное животное от чужого прикосновения вздрогнуло всей кожей. Злой конь, понял воевода, строптивый, как раз такой, какой нужен для войны, для бешеной, необузданной схватки, когда не только люди, но и животные дерутся, кусаются, бьют копытами. Такие кони просят жесткой мужской руки, ими управляющей, но этот и отрока почему-то хорошо слушается. Есть люди, которым чужие кони и чужие собаки подчиняются, как хозяевам. Обычно это или очень хорошие люди, или обладающие особыми способностями. Кто этот длинноволосый незнакомец с чужим конем?

– Разведчики не могут того, что я могу, воевода.

– Разведчиков я знаю. А тебя – нет. Кто ты такой? Как тебя зовут?

– Власко я, – произнес мальчик, словно это имя должно многое значить. – В учении у Ставра. – Он потупил глаза, произнеся имя волхва. Дражко догадался, что это из великого уважения. Так всегда делают ученики всех волхвов, даже ученики знаменитой школы в храме Свентовита в Свентане.

– Как я могу это знать? Раньше Ставр никогда не присылал ко мне незнакомых. Хотя про тебя я, кажется, уже слышал. Ты тот самый Видящий?

– Да, княже. Свентовит оказал мне такую великую милость… Ставр помог мне развить малые способности…

Воеводе подвели коня. Он вскочил в седло.

– Поехали со мной. Что Ставр велел передать? Что за слово ты знаешь? – в торопливости своей задал он сразу два вопроса.

Отрок с трудом забрался на свою лошадь – высоковата, а силенок не хватает, чтобы в седло с ходу заскочить. Повернулся к Дражко.

– Ставр велел сказать – «купец Якоб»… – произнес тихо, чуть не шепотом.

Князь-воевода услышал, уже пуская коня вскачь, и так резко натянул поводья, что чуть сам из седла не вылетел.

– Повтори… – приказал грозно.

– Купец Якоб… – снова прошептал мальчик.

Дражко спрыгнул наземь и бросил поводья дружиннику.

– Пойдем в терем. – И он играючи, как пушинку, снял с седла худенькое тело. – Уведите его лошадь. Пусть стоит в княжеской конюшне. И овса ей засыпать не забудьте, – скомандовал второму дружиннику.

– Ставр подарил мне коня… – сказал отрок с испугом и с готовой прорваться обидой.

– Успокойся! Никто его у тебя и не заберет. А седло хорошее я тебе сам подарю. В котором когда-то еще мальчишкой ездил. Ты не дан и не викинг, чтобы на звериных шкурах сидеть. Для ученика Ставра это даже срамно. Пойдем в терем.

Он отвел Власко в маленькую безоконную каморку под большой лестницей, скорее напоминающую чулан, чем настоящую комнату, но в чуланах обычно не ставят стол и скамьи, как здесь, усадил и велел принести хлеба с кисло-сладким клюквенным квасом, который всегда любят дети. Пока дворовая девка Луша бегала за угощением, Дражко начал расспрашивать.

– Ставр что-то узнал о купце Якобе? – Даже здесь, в помещении, где никто не мог их подслушать, воевода предпочел говорить вполголоса.

– Нет. О Якобе никто ничего не знает. Я тоже ничего увидеть не смог. Мы вместе пробовали.

– Тогда почему такая срочность? Зачем он тебя гнал сюда?

– Ставр велел сказать, что гонец Якоба, кажется, попался к нам, и Ставр узнал его. Он слышал о нем раньше. Это какой-то королевский отравитель – жалтонес. Яды делает. Гонец к Якобу возвращался вместе с воинами. Ставр задержал его. Но к утру думает отпустить. Просит, чтобы здесь его встретили и глаз с него не спускали. И Сфирку пришлет, чтобы за гонцом следил. И мне велел смотреть…