Сергей молчал. Он был благодарен Инсарову, что тот приютил их среди ночи. Сын мирно спал на диване. Настольная лампа на столе была прикрыта Таниным синим платком, чтобы свет не мешал мальчику.

Комок в горле не давал говорить Сергею. Перед глазами то и дело возникали видения последних месяцев.

Молчание затянулось. Обоим казалось, что если сейчас кто-то из них произнесет хоть слово, то старое, ненужное вдруг попрет опять из всех щелей и заполнит собою все пространство, лишит их воздуха, не даст дышать, отнимет надежду.

Инсаров открыл балконную дверь и кивнул Сергею: пойдем, мол, покурим.

Они вышли на балкон. Больше всего Сергей боялся, что на свежем воздухе Инсаров почувствует потребность выговориться, сказать ему что-то нравоучительное. Но ничего этого не произошло.

Они стояли на балконе, курили и смотрели, как зарождается над городом новый день.

И молчали.

Утром в кабинете Стаса Аленичева зазвонил телефон.

– Здравствуйте. Это Козлов.

Стас молчал, не в силах побороть волнение. Такого с ним еще не было – слова словно застряли в горле.

– Козлов, – повторил в трубку Сергей. – Каскадер.

– Где вы?

– Я… в надежном месте. Мне нужно с вами встретиться.

– Да-да, – сказал Стас. – Нам тоже нужно с вами встретиться. И тоже срочно.

– Я был вынужден покинуть квартиру.

– Понимаю. Сын с вами?

– Конечно. Вы закажете нам пропуск?

– Вам и сыну? – спросил Стас.

– Мне и Инсарову.

– Инсарову?

– Это мой друг и шеф по бывшей работе в кино. Он все знает и тоже хочет с вами встретиться.

– Конечно. Когда вас ждать?

– Через час.

– Отлично.

Он записал имя, отчество Инсарова для оформления пропуска и положил трубку.

Эту ночь Стас снова провел в служебном кабинете. Дочь Макова уже вполне освоилась в его комнате. Стас не беспокоил ее. Интересы службы все чаще и чаще в последние дни требовали, чтобы он не отлучался из МУРа. Важные сообщения агентуры могли возникнуть в любую минуту. Поэтому кабинет стал его временным пристанищем: и рабочим местом, и квартирой.

Вчера он на полчасика заскочил домой и, открыв дверь в свою квартиру, подумал, что не туда попал. Коридор сверкал чистотой, а из кухни доносился ароматный запах борща. Он очень любил украинский борщ и давно его не ел.

Люба вышла из кухни раскрасневшаяся, и Стас с удивлением отметил, что она на удивление быстро пришла в себя: выглядела свежей, румяной, какой-то очень домашней.

– Стас! – искренне обрадовалась она его приходу. – Как вы вовремя! Сейчас будем обедать. Вы, наверное, ужасно голодны?

Стас в смущении стал отказываться:

– Да что вы, спасибо. Я перекусил, не волнуйтесь.

– Ничего не желаю слышать! – решительно прервала его Люба. – Немедленно мойте руки – и к столу.

Деваться было некуда, и он сдался.

В конце концов он действительно очень хотел этого украинского борща. Неизвестно, когда еще выпадет такой случай.

Борщ был отменным. Но смущало одно: Люба села напротив него и смотрела, как он ест. Когда Стас встретился с ней взглядом, она улыбнулась и сказала:

– Приятно смотреть, как вы едите.

Он только промычал что-то в ответ.

Она так и сидела напротив него и смотрела, смотрела, пока он не покончил со своей тарелкой, а потом и со второй.

Борщ действительно был отменным.

…Грязнов в разговор не вмешивался. Он просто слушал, о чем говорили эти мужчины. Все трое были красивыми, здоровыми, молодыми. Художники эпохи Возрождения пришли бы в полный восторг от такой натуры.

Но говорили они на темы, далекие от искусства.

– Мы тут придумали такую штуку, – говорил Инсаров. – Ну вроде бы операцию такую. После того как Сереге позвонили, он испугался и побежал ко мне. Они, эти бандюги, откуда-то знают, что между нами одно время пробежала кошка, что в ссоре мы. Так вот, до сегодняшней ночи я ничего о Сереге не знал. А ночью он прибежал ко мне и рассказал обо всем. И тут я как бы заинтересовался этими людьми. И попросил его, то есть Козлова, свести меня с ними.

– Зачем? – спросил Аленичев.

Инсаров объяснил:

– Ну, как бы денег заработать.

– Понятно, – кивнул Стас. – Ну а в действительности – зачем это вам?

– Ну как? – продолжал объяснять Инсаров. – Во-первых, двоим легче. Во-вторых, я думал, что свои люди у них вам пригодятся. Ну агенты вроде. Разве такое не годится?

Стас едва заметно улыбнулся.

– Было бы неплохо, – сказал он. – Но неужели вы думаете, что они настолько наивны, что вам удастся обвести их вокруг пальца?

– А почему нет? Почему они должны нам не верить? Деньги всем нужны, и они полагают, что купить можно любого.

– Это может быть и так, как вы говорите, – согласился Стас. – Но, уверяю вас, они уже в курсе того, что в эту минуту вы сидите здесь, на Петровке, и разговариваете с оперативниками.

– Откуда они могут это знать? – удивился Инсаров.

– Не стоит преуменьшать их возможности, – ответил Стас. – Они в состоянии выставить наружное наблюдение, прослушивать наши разговоры. Это не просто группа рэкетиров, и мы хотим, чтобы вы полностью отдавали себе в этом отчет. Они – хорошо вооруженная и технически оснащенная банда.

Инсаров покосился на Козлова: мол, ты что же молчишь?

Стас по– своему понял его взгляд.

– Не считайте, что Козлов что-то вам недосказал. Он рассказал вам все, что знал. Но знает он недостаточно, чтобы представить себе полную картину.

Инсаров спросил:

– Что же тогда нам делать? Как отомстить за смерть Светланы?

– Вы богатый человек? – вместо ответа спросил у него Стас.

Инсаров пожал плечами:

– Смотря что вы имеете в виду.

– Вы хотели прикинуться нуждающимся человеком, – сказал Стас. – Но они имеют возможность проверить ваши доходы – предупреждаю вас для того, чтобы вы выкинули из головы всякую самодеятельность. Главный, так сказать, каскадер страны не придет к преступникам и не станет просить у них работу.

Инсарову ничего не оставалось, как согласиться. Но это не означало – смириться.

– Но что-то же мы должны делать? Неужели так и будем молча терпеть эту гнусь? – спросил он.

И только тут в их разговор вмешался Грязнов.

– Нет, – сказал он твердо. – Терпеть бандитов не будем. И мы уже кое-что предпринимаем, как вы могли бы догадаться. Но каждый должен заниматься своим делом. В этом вам придется согласиться со мной.