– Да, он там, – отозвался аспирант.

– Молодец! – И обратилась уже ко мне: – Ну, давай проводить исследование.

– А можно хоть узнать, что мы проверяем? – Я была окончательно заинтригована.

– Пока нет. Да, имей в виду, эксперимент записывается. Садись, нюхай. Вот тебе пробирки, вот сюда можешь ставить проверенные.

– И? – совершенно растерялась я.

– Нюхай. Какой запах понравится – говори. Чуть поболтала пробирку, откупорила, понюхала, закрыла.

– Вы что тестируете? – Озадаченно качнув головой, я все-таки потянулась к ближайшему штативу. – Слушай, но они же не пахнут, – пожаловалась на третьей склянке, подозрительно в нее заглядывая. На дне плескалась какая-то прозрачная жидкость с легким желтоватым осадком. – Это нормально?

– Если будет ненормально, я скажу, – успокоила Любовь.

Когда я в итоге сообщила, что биологи надо мной издеваются, потому что в пробирках одинаковая жидкость, и наверняка это шутка, и они муку взболтали, женщина только удовлетворенно кивнула и достала из шкафа инъектор. Зарядила его и, заставив меня закатать рукав, ввела лекарство.

– Так, есть минутка, пока подействует. Ты говори, если что почувствуешь.

– А что я могу почувствовать? – тут же насторожилась.

– Мало ли. Но вообще оно безвредное. Может, легкое головокружение с дезориентацией, вроде слабого опьянения. А может вообще ничего не быть. Ну?

– Пока без изменений, – растерянно пожала я плечами.

Любовь заставила меня встать и походить вокруг стола, зорко наблюдая за координацией, потом присесть, коснуться кончика носа с закрытыми глазами.

– Любопытно, – прокомментировала женщина. – Садись, нюхай опять.

Я глянула на нее настороженно, но спорить не стала. На удивление, теперь пробирки действительно пахли слабо, но совершенно по-разному. Какие-то сразу нравились, какие-то я решительно отодвигала в сторону, над какими-то зависала дольше и ставила отдельно, чтобы потом понюхать снова и определиться.

– Вы какое-то вещество для улучшения нюха разработали, на основе секреции куйков? – хмыкнула я. – Или ты на мне шулик тестируешь? – возникла еще одна догадка.

– С тобой неинтересно, – хмыкнула Любовь. – Не совсем его, но да, вещество на основе. Ты нюхай, не отвлекайся.

– А мне один надо выбрать? Это что вообще такое, вы из мужиков, что ли, препараты сделали?

– Я же говорю, неинтересно. А выбирай, сколько хочешь. Если расставишь по степени привлекательности, будет совсем хорошо.

Понравилась мне из предложенных примерно треть запахов. Отодвинув подставку с остальными, я сосредоточилась на классификации. Лидер определился легко, дальше уже стало сложнее, но через несколько минут я все-таки удовлетворенно закупорила последнюю пробирку. Потом, подумав, достала первую. Уж слишком приятно пахнет, почему бы не насладиться, пока препарат действует!

Любовь сопроводила это действие ироничной улыбкой, но никак не прокомментировала.

– Отто, как там результаты, глянь?

– Результаты чего? – вынула я нос из пробирки и попыталась сунуть в планшет, который аспирант снял с прибора и отдал начальнице. Но колонки цифр и каких-то зашифрованных показателей не говорили ровным счетом ничего.

– Анализа, – насмешливо глянула на меня Любовь поверх планшета. – В какой ты там номер уткнулась?

– В восьмой.

– Любопытно. – Она со смешком подвинула к себе подставку с одобренными пробирками и принялась сравнивать номера с записями. – Поразительно, совпадение почти идеальное!

– Совпадение чего? Теперь-то можно?

– Теперь можно, – разрешила она. – Этот их секрет забавно работает, он активирует… ладно, в глютеус подробности. В двух словах, под этим препаратом самка с очень хорошей точностью выбирает самца, с которым вероятно получение наиболее удачного потомства. Удивительный механизм, обычные феромоны с гормонами у людей такой точности не дают. Хочешь, скажу, в кого ты там внюхалась? – хитро прищурилась она. – Почти идеальная совместимость!

– Да есть у меня подозрение, – я тяжело вздохнула в ответ и с сожалением заткнула пробирку. – Как пить дать полковник, если вы из него успели препарат состряпать.

– Так. Чую, не все ты мне рассказала! – возмутилась Любовь. – Ну-ка, пойдем ко мне!

Я честно попыталась отбиться, но силы были неравны.

Разумеется, все я в кают-компании рассказывать не стала. Ну да, буду я всех подряд просвещать, как грязно Гаранина домогалась после этого шулика и чем все закончилось!

А вот сейчас скрытничать не стала, потому что наедине и по делу, для науки. Любовь – женщина серьезная, биолог, она над такими вещами смеяться не станет и подшучивать тоже, получится практически врачебная тайна.

Кроме того, раз уж начала рассказывать, заодно поделилась с Любой и окончанием своего «курортного романа». В прямом смысле – пожаловалась, но уж очень хотелось высказаться. Потому что остыть я, конечно, остыла, держала себя в руках и не рыдала от жалости к себе, но все равно было горько, обидно и даже больно. Особенно потому, что вроде бы ничто не предвещало подобного резкого разрыва, и Гаранин выглядел заинтересованным и увлеченным – мне, чай, не пятнадцать лет, чтобы не замечать подобных вещей. Не верилось, что он все это время только изображал интерес.

Или просто не хотелось верить?

Любовь подытожила этот рассказ коротким и веским: «Ну и дурак!» Чем сразу же исчерпала тему, потому что добавить мне было нечего.

Зато история с полковником положила начало уютной женской болтовне под чай с галетами на одну из основных женских тем: о мужских достоинствах и недостатках. При своей громогласности и видимой авторитарности Любовь оказалась отличным, понимающим собеседником, очень хорошо умела не только рассказывать, но и слушать.

Все-таки мне очень повезло с составом подобравшей нас экспедиции. И добродушная Любовь, и умница Базиль – замечательные люди. Отличная реабилитация после куйков и их соседей.

По Гаранину я, правда, все равно тосковала, но твердо решила переболеть и больше не возвращаться к этой теме.

В свою каюту я вернулась часа через два, в гораздо лучшем настроении, чем уходила.

Да, рассталась с мужчиной. Не первый же раз, может, даже не последний, и уж в любом случае – не конец света. Ну не нужна я мужику, что ж теперь! Насильно мил не будешь.

Нет, если совсем честно, так неприятно было первый раз и так обидно тоже. Я и с Антоном расходилась легче, и со всеми, кто был после него. Наверное, из-за проклятых экстремальных обстоятельств знакомства с Гараниным слишком я успела к нему прикипеть. Но это тоже пройдет.

Вот вернусь на «Черного лебедя» и закручу там с кем-нибудь роман, чтобы шумно и со скандалами на всю станцию. И непременно выговором от Баева. Надо же чем-то перебивать неожиданно сильные эмоции, которые вызывал во мне черный полковник! А он там еще глаза мозолить будет…