— Значит так, — вздохнул он. — Я приехал сдачи домой… Впрочем, это неважно… Позвонил приятелю, он парень крутой, вот я кнему и обратился за советом, заодно справки хотел о Мелехе навести. Он, самособой, посоветовал с ним не связываться. Это я и без него знал, в общем, онменя ничем не порадовал. День прошел впустую. Я решил ехать на дачу иотправился за своей машиной, которая все еще стояла возле универмага. Пришлосьразбираться с охраной. От них я и узнал, что машиной очень интересовались двоеребят. Меня это не удивило, но и бодрости, конечно, не прибавило. Стал думать,ехать к тебе или подождать, и решил, что разумнее будет отправиться на такси, амашину поставить в гараж. Гараж у меня возле хлебозавода, только я под мостспустился, вдруг откуда ни возьмись придурки на джипе, меня подрезают, и мненичего не остается, как тормозить, и тут сзади еще одна тачка пристраивается,прямо как в кино. Ясное дело, добра не жди. Я монтировку прихватил, выхожу… вобщем, их четверо, я один, а у одного еще и пистолет и по роже видно, что нешутит. Я давай из себя дурака корчить, мол, что за дела, ребята? А мне по шее,запихнули в джип и куда-то повезли. Не поверишь, глаза завязали. Ехали долго,потом из машины выволокли, а когда повязку сняли, вижу, мы в какой-то хибаре,вроде дом частный, меня к стулу привязали и давай дубасить.

— На камеру снимали? — вздохнула я.

— На камеру? — удивился Виктор. — Не знаю.Никакой камеры я не видел, да и не до этого было. Ребята — форменные психи. Я итак, и эдак, прошу объяснить, в чем дело, а сам уже все понял. Думаю, Мелех,сволочь, тебя ищет и порадовался, что сразу на дачу не поехал. Надавали мне пошее, ничего не объяснив, трое ушли, а один меня сторожить остался. Почти суткия на этом стуле просидел, только в туалет отпускали, и то напросишься. Правда,больше не били. И вопросов не задавали, что меня удивило. Я-то думал, о тебеспросят. Голова гудит, спина ноет, самочувствие ни к черту, потом заставилименя по телефону звонить на работу и тетке. Тут я вовсе понимать, чтопроисходит, перестал, а они не объясняют.

— Откуда они про тетку узнали?

— Про тетку я сам сказал, — смутилсяВиктор, — парень велел на работу звонить, говорит, придумай что-нибудь,почему отсутствуешь, ну я и придумал…

— Ясно.

— А мне вот ничего не ясно, — обиделсяВиктор. — Слушай дальше. Сутки я привязанный просидел, голодный, избитый,а потом мне повезло: парень, что меня сторожил, ушел в другую комнату спать, амне удалось развязать веревки. Вот я и смылся по тихой.

— В милицию заявил? — вновь спросила я.

— Нет, — вздохнул Витя.

— Почему?

— Испугался, — неохотно ответил он. — Ясноедело, это психи, а милиция что, охрану даст? Ну я и подумал, лучше немногоподождать, отсидеться. А тебе я звонил, и на дачу, и домой, сообщение наавтоответчике оставил.

— Не было никакого сообщения.

— Как не было?

Отсутствие сообщения меня не удивило, если уж Павел вел себяв моей квартире по-хозяйски, ему ничего не стоило стереть сообщение.

— Вот сижу здесь. Светка приходит, продуктыприносит, — пожал Виктор плечами, покаянно глядя на меня.

— И долго еще сидеть думаешь?

— Не знаю. Вновь встречаться с этими типами желания уменя нет.

— Как они выглядели? — спросила я.

— Парни как парни, здоровые, морды злобные, одногоИгорем зовут.

— А за старшего у них мужик лет сорока, среднего роста,волосы русые?

— Такого не помню. Все четверо молодые были.

— Где они тебя держали?

— Дом возле старого кладбища, улица Гастелло, там всегонесколько домов, половина нежилых. Я на дачу не поехал, потому что за тебябоялся, — отводя взгляд, вздохнул он, — вдруг выследят. Ты на звонкине отвечала, и я решил, что ты укрылась где-нибудь. Ты ж к подруге собиралась…

— Собиралась, — горестно кивнула я. — Мнетвой Максим рассказал, что у тебя не так давно приятель был, на работу заезжал.Как раз лет сорока, среднего роста и волосы русые…

— А… так это мой бывший начальник.

— Зачем заезжал?

— Почему ты спрашиваешь? — удивился Виктор.

— Если спрашиваю, значит, имею интерес.

— О жизни поговорить хотел. Интересовался, не хочу ли явернуться на прежнее место работы.

— Что за прежнее место? — не унималась я. Витядолго раздумывал, я его не торопила, он опять вздохнул и ответил:

— В ФСБ я работал. Потом меня уволили.

— За что?

— Под горячую руку. Такое, знаешь ли, бывает.Начальству шею намылят, кто-то ответить за это должен, вот мне и пришлось…

— Скажи, ФСБ может интересоваться Мелехом?

— ФСБ многими интересуется. Наверное, и Мелехом. Ятолько не пойму, с какой стати тебя-то ФСБ интересует?

— Интересует. Вот скажи, сотрудник ФСБ, хоть и бывший,оказывается в дрянной ситуации, его привязывают к стулу, избивают… Он чудомсмог сбежать и что: прячется в чужой квартире, вместо того чтобы идти вмилицию. Тебе не кажется это странным? Уж ты-то должен знать, как следуетпоступать в подобных случаях?

— Мне не кажется, — разозлился он, — потомучто точно знаю, толку от этого не будет. А сотрудник я бывший, ты правильнозаметила, а бывших у нас не жалуют. Менты в особенности.

— Но раз ты в этой конторе работал, должны же у тебятам остаться друзья, знакомые наконец. Почему бы тебе к ним не обратиться?

— Чего это ты мне допрос устраиваешь? — возмутилсяВиктор. — Обращаться я ни к кому не буду. Сам не хочу, да и они нарадостях мне на шею не кинутся, потому что я теперь вроде зачумленного и отменя лучше держаться подальше. В конце концов, били меня и дело тоже мое: обращатьсяили в чужой квартире прятаться.

— Сожалею, — вздохнула я, — но теперь уже нетвое.

— Не понял, — нахмурился Виктор.

— Сейчас поймешь, — пообещала я и коротко поведалао событиях последних дней.

— Значит, это они Мелеха убили? — пробормотал он,когда я закончила рассказ.

— Похоже на то. И единственная возможность выйти наубийц — сообщить в милицию о том, где тебя держали. Это единственная зацепка.