Нельзя разрешать ей делать все, что она хочет.

— Мы надеемся на это, мама, но пока еще нет уверенности, —твердо сказала Пейдж. — Все зависит от того, когда она выйдет из комы,если вообще выйдет.

— Это похоже на сон, только ты не просыпаешься, простоспишь и спишь, — объяснил Энди бабушке. Тут в кухню вошел Брэд. Он был вкостюме, и Пейдж с трудом удержалась от колкости в его адрес по этому поводу.

— Я приеду попозже, — сказал он Пейдж,выразительно взглянув на нее.

— Правда? Я буду ждать с нетерпением.

— Спасибо, — ответил он и на ходу взъерошил Эндиволосы. — Спокойной ночи, Марибел, — бросил он через плечо теще.

— Спокойной ночи, дорогой мой. — И добавила, когдаБрэд уже скрылся за дверью:

— Он такой импозантный мужчина. Тебе повезло, милая.

Пейдж хотелось ответить, что она тоже раньше так думала, нотеперь все изменилось. Но она сдержалась и вернулась на кухню.

Как всегда, ужин превратился в кошмар. Алексис гоняла потарелке крошечный кусочек мяса среди салата и в конце концов так ничего и несъела. Говорила она столь же мало, сколь ела, так что застольной беседойзавладела Марибел, с упоением рассказывавшая о своей нью-йоркской квартире, освоих друзьях, о сказочном саде Алексис в Ист-Хэмптоне. Алексис наняла трехяпонских садовников, сама палец о палец не ударила и не восхищалась этим садом,как мать. Она вообще ничем не восхищалась.

Но ни мать, ни сестра не задали Пейдж ни одного вопроса обАлисон.

Обе они отправились спать одновременно с Энди, сказав, чтоеще не перешли на калифорнийское время. Пейдж так неприятно было слышать шагисестры, доносившиеся из спальни Алисон, что она плотнее закрыла дверь своейспальни, чтобы ничего не слышать. Она пожалела, что уступила настойчивойпросьбе Алексис и отдала ей комнату дочери.

Так она лежала на кровати и думала, как ей не повезло ссемьей. Пока она не вырвалась от них, ее жизнь напоминала ад, и каждая новаявстреча с родными пробуждала эти воспоминания. Она беззвучно зарыдала и толькоусилием воли заставила себя не думать о прошлом.

В полночь явился Брэд. Пейдж еще не спала, но свет ужепогасила. Она приподнялась в кровати. Выглядел Брэд не лучшим образом. Зачем онвообще вернулся?

— Ну как, весело провел время? — спросила она. Ониоба понимали, что ситуация предельно ясна. Но нужно было все-таки к этомупривыкнуть. Брэд ответил не сразу. Он разрывался между двумя мирами, и в каждомего ждали одни лишь неприятности.

— Не совсем. Это было вовсе не то, о чем ты подумала.

— Представляю… впрочем, могу то же сказать о себе.

— Я знаю, как тебе трудно, — тихо сказал он. Вэтот момент он чем-то напоминал прежнего Брэда. — Может быть, я не долженбыл говорить тебе правду… а может быть, это все равно нужно было сказать.Нельзя же жить так вечно. — Проблема была в том, что она-то могла. Она ипредставления не имела, на что он был способен. — Я пытаюсь сделать так,чтобы всем было хорошо. Но я не знаю, как лучше всего поступить в такойситуации.

Она кивнула — ей нечего было ответить ему. Они действительнозашли в тупик.

— Может быть, все-таки было бы лучше, если бы тысконцентрировался на Алисон и на время просто забыл обо всем остальном.Наверное, сейчас все-таки не самый подходящий момент для принятия глобальныхрешений.

— Я знаю.

Но Стефани ждала от него решительных поступков.

Может быть, она была не права, но Стефани представляла делоименно так, а он не хотел терять ее. Стефани ведь не была знакома ни с Алисон,ни с Пейдж, что они значили для нее? Ей нужен был только Брэд, и она не хотеладальше терпеть и ждать его бесконечно. Вот уже почти год они вместе спят, когдатолько могут: в редкие совместные уик-энды, во время командировок. Но ей ужедвадцать шесть, и она решила, что настало время выйти замуж и завести детей. Ивыбрала для этой роли Брэда Кларка.

Через некоторое время Брэд лег в постель, стараясь некоснуться Пейдж. Он по-прежнему был уверен в себе, по крайней мере пока был соСтефани, но с Пейдж он не мог позволить себе еще одной ужасной сцены. У негодаже и желания не было пытаться.

Она заснула только в три утра и чувствовала себя совершенноразбитой, когда проснулась в семь, чтобы разбудить Энди и сделать завтрак.Когда был готов завтрак, Брэд уже был одет, но уехал в город, не притронувшиськ еде. Он объяснил это тем, что ему предстоял деловой завтрак с партнером.Пейдж не стала задавать ему лишних вопросов — главное, чтобы он ночевал дома ией ничего бы не пришлось объяснять своей матери. Кто знает, может быть, ей и непридется объясняться с ними на этот счет.

Высадив Энди у школы, она вернулась домой за матерью иАлексис. Пока они собирались, она написала кое-какие письма, сделала несколькоделовых звонков, но к одиннадцати они так и не были готовы. Алексис с бигуди наголове занималась своей неизменной зарядкой. Слава богу, она уже приняла душ иналожила косметику, но все равно раньше чем через час не будет готова, ответилаона на вопрос Пейдж.

— Мама, — заволновалась Пейдж, — я не могубольше ждать — должна ехать к Алли!

— Разумеется. Но сначала нам всем нужно поесть. Можетбыть, ты что-нибудь приготовишь?

Это была обычная ловушка, они будут держать ее, пока нестанет слишком поздно. Но ведь они приехали сюда, чтобы навестить Алисой, а недля того, чтобы убить время и доводить Пейдж до белого каления. Она отличнознала их повадки, но больше не собиралась мириться с этим.

— Если вы проголодаетесь, мы в госпитале можем сходитьв кафетерий.

— Ты же знаешь, это вредно для желудка Алексис,дорогая. В больнице чудовищно кормят.

— Ничем не могу помочь. — Она беспомощно взглянулана часы: было пять минут двенадцатого, она потеряла полдня, а в полчетвертогокончаются уроки у Энди. Может быть, вы здесь пока перекусите, а потом возьмететакси и приедете в госпиталь попозже?

— Ни в коем случае, мы поедем только с тобой. Имейтерпение, мы скоро будем готовы. — Обе женщины скрылись в комнате Алисон ивернулись оттуда только в полпервого.

Алексис, в белом платье от Шанель, выглядела изумительно. Наней были черные кожаные туфли и такая же сумочка, а на голове — прелестнаясоломенная шляпка, смотревшаяся очень мило, хотя и довольно неуместно.

Мать надела красный шелковый костюм. Они оделись так, будтоотправлялись на какой-нибудь официальный прием, а не в калифорнийскийгоспиталь.

— Вы прекрасно выглядите, — подчеркнутовосторженно сказала Пейдж, когда они сели в машину. Сама она была в тех жеджинсах и босоножках, из которых не вылезала уже две недели. Джинсы онаснимала, только чтобы постирать, и носила старые свитера — это было удобно итепло и к тому же отлично подходило для госпиталя. Собственный вид в эти днинисколько не волновал Пейдж. Ее развеселило, но не удивило то, какрасфуфырились мать и сестра.