Но прошло опять больше двух часов, прежде чем раздался шум на лестничной клетке. Казалось, кого-то ведут.

Вошли в кабинет. Усталые от дороги. Возбужденные.

– Ни черта не понятно – то ли смылся, то ли…

Драница ухватился за телефон. Торопливо набрал номер.

– У вас пока что?… Как его?… Посмотрите еще раз. Внимательнее, пожалуйста. Палец на левой ноге… Среди неопознанных числится… Так сходите, а я подожду! Работа у вас такая – ходить и считать.

Драница никогда не был застенчивым – будь он хоть перед патологоанатомом, хоть перед академиком.

– Пропустили? Четыре всего?… Оставьте пока за собой. Завтра проведем опознание… – и положил трубку.

В кабинет вошел Лушников. Драница доложил. Уколов из деревни пропал. Три дня, как его не видели. Мать сообщила особую примету: на левой ноге отсутствует мизинец. Младенческая недоразвитость. Сохранился незначительный рудимент. С утра надо организовать опознание. Кажется, труп будет опознан. Но если это Уколов, то какова была его роль в этой истории. Убрали, чтобы не затенял пространство?

Впрочем, до утра еще надо дожить. Мать-старуха обещала с утра подъехать. И если она с точностью опознает Уколова, то опять выйдет, что нитка оборвана. Вторая по счету.

…Как полагали, так и произошло. К середине следующего дня Ли Фу производил в морге опознание. Старуха ревела. Ее было жаль. Однако следователь задал главный вопрос.

– По каким приметам вы признаете в нем труп своего сына?

Старуха перечислила. Все совпало. И основную примету назвала и обрисовала. Пальчик на левой ноге. Почти отсутствовал. С рождения у него так…

Следователь подробно записал. Понятые расписались. Расписалась и несчастная мать. Страшнее не придумать испытания, чем хоронить родителю своего ребенка. Хотя бы и не совсем удачливого. Человек – не блин. Вновь не переделать.

Ким Ли Фу расписался в протоколе последним и тихо объявил:

– Опознание окончено…

Сел в машину и вернулся на базу. Вошел к оперативникам и поделился сведениями. Покойник опознан. Уколов Илья Николаевич.

– Теперь нам не узнать, кто стоял за ним, – тихо сказала Светлана.

– Но давайте еще раз прикинем. – Лушников бороздил ручкой по клочку бумаги. – Конечно, не хотелось бы выпячивать личное, но иначе не выходит. Помните, с чего все начиналось? С моего отца. Казанцев Володя оказался нечаянным свидетелем. И не только им. Он оказался преградой на пути к исполнению преступного замысла. Подвело нас то обстоятельство, что Володя скрыл от полиции нож и не рассказал, как все было на самом деле. Преступник ушел. Нам точно известно, что это был Уколов, хотя официального опознания так и не было произведено. Далее. Этот деятель забирает в госпитале карту стационарного больного, в которой основными для него были лишь сведения о месте жительства Казанцева. После этого Володя сразу же гибнет. Вскоре после этого гибнет и сам Уколов. Вопрос: кому это было надо? Не ему же самому… Приехал в парк «Прибрежный», чтобы поджечь себя в сортире?

Оперативники молча слушали.

– Мы упустили еще один момент, – продолжил Николай. – Уколов нам заявил, что когда ехал в автобусе, у него украли расписку на четыреста тысяч рублей, выданную гражданкой Филькиной, и что он понятия не имеет, как та могла оказаться в госпитале. Но нам-то известно, как было на самом деле. Володя Казанцев вытащил ее из кармана Илюши Уколова. Нужно было лишь соединить все эти нити в одну, чтобы понять. Но мы не смогли. Не могли, исходя из чисто процессуальных соображений. А Уколов к тому времени уже был уверен, что опознать его никто не сможет. Обратите внимание на дату выдачи медицинской карты. В тот день она уже была у него на руках, и оставалось лишь убрать Казанцева. Для этого Уколову очень хотелось оказаться на свободе, которую мы ему и предоставили. Таким образом, вместо полноценного подозреваемого мы имеем теперь лишь его расписку, а также документ, выданный Филькиной. Спрашивается, за какие такие услуги или товары Филькина обязалась выплатить ему огромную сумму денег? Уколов наверняка был уверен в том, что деньги будут ему обязательно выплачены. Он не кажется глупцом. Платежеспособность кредитора казалась ему реальной. Ему могли обещать эту сумму за выполнение каких-либо услуг. Возможно, выплата денег была связана с наступлением каких-либо жизненных обстоятельств. Мы может только догадываться, каких именно…

Лушников чиркнул по листу ручкой.

– У меня есть все основания верить рассказу Казанцева. В госпиталь приходили убить моего отца. С той же целью стреляли с колокольни. Это не совпадения и не простое хулиганство. С этой же целью пытались и меня устранить, используя судью Царапкину. Все эти обстоятельства я изложил на бумаге и собираюсь послать прокурору области, поскольку районный меня не устраивает. Но не это главное. Для нас основное – это раскрыть два тяжких преступления. Определить, кто за этим стоит. Понятно, что Филькину с Уколовым связывали четыреста тысяч рублей. Но кто мне скажет, кто стоит за ней самой?

– «Небесные дали», – хмуро произнес Порошин.

– С чего это ты взял, Молчалин ты наш? – промолвил Драница.

– Они хоронили квазимоду. Между прочим, я вам сразу на это указывал. Для чего это им было надо?! Его все равно схоронили бы! За счет государства… Теперь спросите сами у себя: с какой стати это им понадобилось?

– Из любви к ближнему! – воскликнул Голещихин.

– Ага… Как раз про это – не надо, Володя. Из любви к дальнему – куда ни шло…

У Порошина оказалось свое предположение. Хоронили кого-то своего. И если отказались давать показания, то это еще ни о чем не говорит. Хотя, если разобраться, никто и не отказывался. Ведь сказали же, что благотворительную акцию провели.

Лушников поднял руку:

– И снова мы сходимся к одному. К вопросу о Филькиной. Не кажется ли вам странным, что дорожки опять пересеклись? Стрельба по окнам на даче. Покойник, которого хоронит посторонняя организация, с которой Тамара Борисовна находится в договорных отношениях. Совпадение?

– Вряд ли, – ответил за всех Драница. – Когда совпадает дважды, я начинаю верить. Когда совпадает трижды – я в этом уже убежден. Хотя вера и убеждение для меня это одно и то же. Но что же нам делать? В рамках этих двух уголовных дел вряд ли можно еще что-то придумать, кроме как таскать к себе в кабинет и колоть. Пока не расколются, или пока нас самих не отправят этапом.

Данный вариант никого не устраивал. Вспомогательный аппарат весь давно ориентирован на сбор любой информации. И все бесполезно. Никто до этого не видел ни хромого ни с шишкой на лбу.

– Должен же быть выход из положения, – тихо проговорила Светлана Казанцева. – Мне кажется, нам помогла бы операция… Какая-нибудь игра на уровне старческого маразма.

– Что ты имеешь ввиду? – оживились оперативники.

– Ну, не знаю. Бывает же в фильмах, когда преступника прямо ведут…