Лонгмэн сильно потел, и Райдер впервые почувствовал, какая ужасающая вонь стоит в вагоне. Ну что ж, ничего не поделаешь, подумал он. Конечно, условия работы далеки от идеальных, но когда это было, чтобы на поле битвы пахло маргаритками?

Он осторожно выудил из коричневого саквояжа пару гранат, проверил взрыватели и положил их на панель управления. Затем достал липкую ленту и тщательно обмотал гранаты.

— Эти штуки действуют мне на нервы, — сказал Лонгмэн.

— Тебе все действует на нервы, — констатировал Райдер. — До тех пор пока не выдернута чека, они не опаснее теннисных мячиков.

— Слушай, а ты уверен, что они преследуют нас? — спросил Лонгмэн.

— Что ж, если нет — значит, мы перестраховались.

— Но если тут пойдет ни в чем не повинный экспресс…

— Отставить разговоры, — оборвал его Райдер. — Начинай, как только я уйду. К моему возвращению все должно быть готово.

— Центр управления вызывает «Пэлем Сто двадцать три». Прием.

Райдер нажал педаль передатчика.

— «Пэлем Сто двадцать три» слушает. Освободили путь?

— Еще не совсем. Еще две-три минуты.

— Поторапливайтесь. И чтобы никакой полиции в туннеле, на станциях — нигде. Иначе вы знаете, что случится. Как поняли, лейтенант Прескотт?

— Вас понял. Мы точно выполняем ваши требования. Со своей стороны требуем — никакого насилия. Как поняли, прием!

Райдер молча повесил микрофон на крючок.

— Что тут ответишь? — сказал он Лонгмэну. — Все в порядке. Начали.

Он вышел из кабины. Уэлком стоял прямо над девицей, лениво облокотясь на стойку в центре вагона. Подавив раздражение, Райдер прошел к задней двери.

— Прикрой меня, — приказал он Стиверу. Тот кивнул.

Райдер присел и легко спрыгнул на рельсы.

Когда главарь террористов открыл дверь кабины, Том Берри успел заметить, что толстяк с усилием вытаскивает из саквояжа какое-то металлическое приспособление. Дверь тут же захлопнулась, и главарь прошел вдоль вагона. Он что-то бросил здоровяку у задней двери и спрыгнул на пути. Ну что, Диди, воспользоваться моментом и устроить им тут взятие Зимнего? Ну уж нет — будь я проклят, если стану рисковать своей задницей!

Ах, Диди, виновато подумал он, какое я имею право смеяться над тобой? У тебя хотя бы есть во что верить, есть что защищать. А я кто? Наполовину коп, а наполовину — трусливый скептик. Будь я коп до мозга костей, я бы сейчас был уже трупом. Я бы умер, исполнив свой долг, и про меня говорили бы, что я был до конца верен присяге. А будь я обычный штатский — не мучился бы сейчас угрызениями совести. Но какого черта я мучаюсь из-за того, что отказался совершить самоубийство?! Может, ты мне объяснишь, Диди? Впрочем, возможно, все еще впереди.

Будем надеяться, что этим гадам удастся смыться, и вашего покорного слугу не прикончит шальная пуля во время перестрелки между копами и бандитами. И тех, и других хлебом не корми — дай только пострелять. С другой стороны, смыться отсюда не так-то просто, учитывая, что они сами загнали себя в тупик, а копы караулят все выходы. И все же Том был готов поспорить, что эти парни все предусмотрели. Наверняка у них есть козырный туз в рукаве — не может быть, чтобы они не придумали заранее, как будут выбираться отсюда. Впрочем, это их проблемы, не мои.

— Тихо! — уже в который раз прошипел Дэниэлс. — Тише, пожалуйста!

— Да невозможно это! — привычно огрызнулся машинист. — Не может поезд… — Внезапно он резко повернул контроллер, и капитан со всего маху врезался носом в лобовое стекло.

— Ч-черт!

— Вот они, — сказал машинист, — во-он, стоят впереди.

— Вон тот слабый огонек?

Машинист кивнул и тут же спросил:

— Что будем делать? Ближе мы подъехать не можем, они нас заметят… А вы там никого на рельсах не видите? — поинтересовался он вдруг.

— Где? — Дэниэлс всмотрелся в глубину туннеля. — Никого не вижу.

— Там какой-то человек, — сказал машинист. — А теперь вроде опять никого. Может, померещилось?

— Сейчас вы что-нибудь видите?

— Поезд вижу.

— Поезд я и сам вижу. Смотрите внимательно. Как только заметите какое-нибудь движение, скажете мне.

— Поезд не двигается. — Машинист бросил взгляд на часы. — Если бы не эта история, я бы давно был дома. Выходит, сейчас работаю сверхурочно. Платят, конечно, в полтора раза больше, но я все равно предпочел бы сидеть дома.

— Не отвлекайтесь.

— К тому же полторы зарплаты — не так уж это много. Одни налоги чего стоят!

— Говорят вам, не отвлекайтесь!

Детали «Уловки» были уложены в саквояж в тщательно продуманном порядке. Естественно, Лонгмэн сам их укладывал. Он еще не забыл то чувство беспомощности, которое он испытал, когда они бились над проблемой отхода. Проблему удалось решить, когда они придумали «Уловку», но к этому моменту Лонгмэн окончательно уверился, что весь их план катится псу под хвост.

— Вся штука в том, — объяснял он Райдеру, — что поезд не сдвинуть с места, если не отжать рукоятку безопасности. Ее называют «рукояткой мертвого человека» — она нужна специально для того, чтобы поезд остановился, если с машинистом что-то случится. Мы не можем просто отломать ее — это неотъемлемая часть механизма управления. Допустим, мы обмотаем скотчем контроллер, но тогда нам не удастся отжать рукоятку…

— Вот и придумай что-нибудь, — буркнул тогда Райдер. — Хватить молоть языком попусту. У нас и без того проблем хватает. Реши хотя бы одну из них.

— Легко сказать! — обиделся Лонгмэн. — Эту систему отнюдь не дураки разработали.

Все проблемы сводились к одной — как заставить поезд двигаться без машиниста. И когда решение наконец было найдено, былое отчаяние показалось им смешным. Сердцем «Уловки» была тяжеленная железяка, отлитая по специальному заказу. Своим весом она удерживала контроллер в рабочем положении, а рукоятку безопасности — в выключенном состоянии.

Просто и элегантно, думал Лонгмэн, вытаскивая «Уловку» из саквояжа и прилаживая ее на место. Штуковина идеально подошла к контроллеру.

Остальное было предельно просто. Три куска трубы: первый, длиной полфута, вставляется в гнездо «Уловки». Второй, в три фута длиной, присоединяется к первому и направляется под углом к рельсам. Третий, тоже трехфутовый, вставляется во второй и направлен в сторону стены туннеля.

Длину каждого куска они рассчитывали таким образом, чтобы части соединялись одна с другой с разной степенью жесткости. Первый отрезок туго крепился в гнезде «Уловки», второй отрезок свободно болтался, третий жестко крепился ко второму.