Даже японские историки объявили крайне важной находку дневников Рабе. Касахара Токуси, профессор современной китайской истории Университета Уцуноми, засвидетельствовал газете «Асахи Симбун»: «Особую значимость этому отчету придает тот факт, что он не только составлен немцем, союзником Японии, но Рабе представил его Гитлеру, чтобы поставить того в известность о творящихся в Нанкине зверствах. Тот факт, что Рабе, высокопоставленный член нацистской партии, просил вмешаться Гитлера, верховного лидера союзника Японии, свидетельствует о чудовищных масштабах резни»[523]. Хата Икухико, профессор современной японской истории Университета Тиба, добавлял: «Значение этого доклада крайне важно в том смысле, что немец, чья страна была союзницей Японии, объективно описывает зверства в Нанкине. В этом смысле он более значим как исторический документ, чем свидетельство американского пастора. В свое время Германия не была уверена в том, на чью сторону встать – Японии или Китая. Однако вступление Риббентропа в должность министра иностранных дел подтолкнуло Германию к союзу с Японией. Рабе проявил удивительную смелость, пытаясь сообщить Гитлеру о зверствах в Нанкине в столь критический момент»[524].

10. Забытый холокост: второе надругательство

Есть ли в любой части Соединенных Штатов и, возможно, во многих других странах мира хоть один ребенок, который не видел ужасающих фотографий газовых камер Аушвица или не читал хотя бы отрывков из западающей в память истории юной Анны Франк? Более того, по крайней мере в США, большинству детей также рассказывают о разрушительных последствиях атомных бомб, которые Соединенные Штаты сбросили на японские города Хиросиму и Нагасаки. Но спросите большинство американцев – как детей, так и взрослых, включая высокообразованных – о событиях в Нанкине, и окажется, что многие даже не слышали о том, что там произошло 60 лет назад. Один известный правительственный историк признался мне, что эта тема никогда не поднималась за все те годы, пока он учился в школе. Окончившая Принстон женщина-юрист смущенно сказала, что даже не знала, что Китай и Япония воевали; все ее знания о тихоокеанском конфликте времен Второй мировой войны ограничивались Пёрл-Харбором и Хиросимой. Подобное невежество свойственно даже американцам азиатского происхождения. Одна из них продемонстрировала мне свои скорбные познания в географии и истории, спросив меня: «Нанкин? Это что, какая-то династия?»

Событие, 60 лет назад занимавшее первые полосы американских газет, похоже, ушло в забытье, практически не оставив следов. Голливуд не снял о резне ни одного фильма, хотя сюжет ее не менее драматичен, чем у «Списка Шиндлера». До недавнего времени ничего о ней не писали также большинство американских романистов и историков.

Узнав о подобном, я пришла в ужас при мысли, что история 300 тысяч убитых китайцев может исчезнуть точно так же, как исчезли они сами под японской оккупацией, и мир однажды может поверить японским политикам, настаивавшим, что резня в Нанкине – всего лишь сфабрикованный обман и никакой бойни на самом деле не было. В процессе написания этой книги я заставляла себя углубляться не только в историю, но и в историографию, исследуя объективные процессы, с помощью которых творится история. Что сохраняет в истории определенные события, предавая забвению остальные? Каким именно образом события, подобные Изнасилованию Нанкина, исчезают из коллективной памяти Японии (и даже всего мира)?

Одна из причин, по которой информация о Нанкинской резне не распространялась достаточно широко, явно состоит в том, как Германия и Япония отнеслись к своим преступлениям времен войны. Возможно, в большей степени, чем любая другая нация в истории, немцы сделали частью своей послевоенной политической идентичности признание того факта, что в военных преступлениях было виновно само правительство времен войны, а не отдельные нацисты. Японское правительство, однако, никогда не вынуждало японское общество поступить таким же образом. В результате, хотя некоторые отважно сражаются за то, чтобы поставить японское общество перед лицом болезненной правды, многие в Японии продолжают воспринимать военные преступления как отдельные поступки конкретных солдат или даже как события, которых попросту не было.

В Японии продолжают существовать соперничающие друг с другом взгляды на происходившее во время Второй мировой войны. В соответствии с популярной ныне ревизионистской точкой зрения, страна не несет ответственности за массовые убийства гражданских где бы то ни было во время войны. Японцы сражались за собственное выживание и за освобождение Азии от западного империализма. Более того, в ответ на свои благородные усилия Япония в итоге сама понесла страшные жертвы в Хиросиме и Нагасаки.

Подобное утешительное восприятие истории до сих пор встречается в японских учебниках, которые либо вообще игнорируют Нанкинскую резню, либо решительно оправдывают действия японских военных. На дальнем конце политического спектра японские ультранационалисты угрожали всем подряд, чтобы заставить замолчать оппонентов, предполагающих, что эти учебники не рассказывают истинную историю подрастающим поколениям.

Но не только фанатичные группировки пытаются переписать историю. В 1990 году Исихара Синтаро, ведущий член японской консервативной Либерально-демократической партии и автор таких бестселлеров, как «Япония, которая может сказать “нет”», сказал интервьюеру из «Плейбоя»: «Говорят, будто японцы устроили там [в Нанкине] холокост, но это неправда. Эту историю сочинили китайцы. Они пытались лишить привлекательности образ Японии, но это ложь»[525].

Естественно, подобное заявление возмутило ученых и журналистов во всем мире. Один из них заявлял, что «отрицание Японией Нанкинской резни – в политическом смысле то же самое, что отрицание Германией холокоста»[526]. Но осуждение с их стороны не смогло заставить замолчать Исихару, который перешел в яростную контратаку. В своих опровержениях Исихара перед лицом множества свидетельств обратного утверждал, что мир ничего не знал о Нанкинской резне, пока Международный военный трибунал по Дальнему Востоку не отдал под суд ее участников. Он также заявлял, что ни японские военные корреспонденты, ни западные репортеры ничего не писали о резне, пока та происходила; что корреспондент «Нью-Йорк Таймс» Фрэнк Тиллман Дэрдин не был свидетелем какой-либо резни, и что священник Епископальной церкви Джон Мэйджи видел за все время лишь одного убитого[527].

В 1990 году Джона Мэйджи, естественно, уже не было в живых, и он никак не мог себя защитить, но его сын Дэвид Мэйджи попытался опровергнуть заявления Исихары. Он давал интервью прессе и посещал конференции на тему Нанкинской резни, где читал отрывки из бумаг своего отца и показывал фотографии, на которых его отец запечатлел зверства японцев. Фрэнк Тиллман Дэрдин был еще жив и предпринял самые активные действия. Прервав свою уединенную жизнь на пенсии в Сан-Диего, он провел пресс-конференцию, на которой объяснил репортерам, что действительно описывал в своей