Работали муравьи активно, крошек становилось все меньше. Один из разведчиков привстал на задние лапки, повертел головой, пошевелили усиками и двинулся дальше. Он прополз по бетонному полу, неуверенно петляя, наткнулся на матрас, поднялся по нему и уже тут наверняка учуял то, к чему стремился.

Разведчик пробежал прямо на запах. Это была та же сладость, что на полу, только на этот раз совсем на другой поверхности — коварной и опасной. Муравей остановился, некоторое время он проявлял осторожность, трогая усиками поверхность. Это были пальцы девочки. Пальцы не шевелились, значит, не представляли опасность. Можно действовать, решил разведчик.

Муравей залез на пальцы, исследовал их, учуял более сильный запах. Он пробежал по безвольной руке, попетлял по плечу и шее девочки, взобрался на подбородок. Несколько осторожных шагов и он наткнулся на губы, где больше всего сохранилась липкая сладость.

Разведчик поползал туда-сюда, обежал вокруг рта — никакой опасности. Сюда нужно привести собратьев.

Он двинулся назад, но отклонился на другой запах. Побегал по платью, чуя под ним что-то съедобное. Нашел дырку в ткани, прополз на живот девочки и обнаружил рану с засохшей кровью, которую легко можно расковырять. Большая удача, здесь есть чем поживиться!

Разведчик побежал обратно к своим. Через несколько минут по проторенной им дорожке за новой пищей потянулся живой ручеек неугомонных муравьев.

5 июня. 09:15. 15 минут до казни

Третью ночь полковник Шумаков не покидал управление полиции и спал на диване в кабинете начальника. Этим утром полковник сменил рубашку, вымыл голову и побрился. Уходить из профессии, как и из жизни надо в чистом. Он не справился с заданием, не прикрыл противоправный Суд Народа, не передал педофила законному правосудию. Вот-вот гнев начальства обрушится на него, надо быть готовым уйти достойно.

Зазвонил телефон. Полковник увидел фамилию Бельского на дисплее, обреченно вздохнул — первый удар молнии с чиновничьего Олимпа не заставил себя ждать. Шумаков безотчетно отметил время. В его подсознании уже третий день тикал обратный отсчет — пятнадцать минут до казни.

Вице-губернатор поначалу с шипением в голосе напомнил о своих приказах и инструкциях, которые были испорчены бездарным исполнением следователей и полицейских. Постепенно его голос повысился, Бельский накрутил себя и перешел к угрозам и брани.

Полковник отвечал односложно. Да и что тут скажешь, вот он Панин на экране, как и три дня назад. Обход сотен домов и подвалов ни к чему не привел кроме скандалов с собственниками. Тот, кто приготовил для педофила автоматическую камеру казни мог искусно замаскировать вход. Круг подозреваемых в похищении Панина ширится с каждой минутой — вон их сколько проголосовавших за его смерть или увечье.

Бельский закончил гневную тираду и отключил связь. Таймер на сайте Sud Naroda уменьшился до десяти минут. По правилам служебной иерархии Шумаков обязан был направить камнепад начальственного гнева на тех, кто ниже его по должности. А те еще ниже, чтобы досталось каждому. Но что это даст в сложившейся ситуации? Они провалили задание, они не успели.

Остается только созерцать, как бездушный механизм исполнит волю народа.

В эти же минуты к дисплеям приникли сотни тысяч людей. Всех интересовало, что произойдет, когда таймер обнулится? Неужели голос народа будет иметь прямое действие без крючкотворства чиновничье армии?

На видеосвязь с Антониной Васильевной Золотовой вышла Валерия Мазина из Израиля. На этот раз не ради урока кулинарии. Часы на кухне учительницы уже были исправны. Позаботился Антонов, чтобы учительница не пропустила финал трансляции. Рядом с Валерией Мазиной находились ее родители. Все трое сцепили руки, образовав кольцо вокруг монитора, словно границу, за которую не должен выскользнуть насильник.

Учительница вспоминала милых девочек, какими они были тогда в младших классах, и мечтала, какими бы они стали сейчас, если бы их жизни не сломал тренер изувер. Вероника Некрасова была бы здоровой, Катя Антонова не застыла бы в детстве, Ксения Данченко не попала в колонию. И никому не возвращались бы кошмары по ночам.

В турецком отеле семья Купцовых не пошла на завтрак. Они проснулись рано, говорили пустые слова о хорошей погоде и теплом море, но думали только о том, чтобы народный суд дошел до конца и ничто не помешало исполнению приговора.

За тысячи километров от них в Забайкалье Анна Яковлева передала младенца матери и попросила унести его в другую комнату. Она боялась испугать ребенка своим криком или слезами, не зная, как отреагирует на увиденное.

Заключенные женской колонии, где отбывала срок Ксения Данченко, работали в швейном цеху. Бригадирша достала из-под халата запрещенный смартфон, включила и передала Данченко. Нарушение заметила охранница с дубинкой, она шагнула было к бригадирше, но неожиданно жужжание швейных машинок прекратилось. Осужденные встали и посмотрели на конвоира так, что та натужно закашляла и сделала вид, что пошла за водой. Женщины покинули рабочие места и сгрудились вокруг Ксении.

Дедушка Ксении Данченко в это же время держал детскую фотографию внучки. Он гладил пальцами изображение девочки с двумя озорными хвостиками, словно вытирал ей невидимые слезы. Но вскоре смахивать настоящие слезы понадобилось ему.

В соседней квартире Вероника Некрасова была занята делом. Она контролировала трансляцию сайта на большом мониторе, одновременно набирая на планшете ужу третье послание Секретарю.

«Я все сделала. Как у вас?»

Секретарь не отвечал.

Ничего не случилось, все идет по плану, успокаивала себя Вероника. Он занят, поэтому не отвечает. Скоро все завершится так, как задумано.

Катя Антонова, повзрослевшая только внешне за последние двенадцать лет, пристально смотрела в монитор на прикованного Панина. Она узнала тренера по плаванию и все вспомнила. Прежняя боль, кровь и отвращение вернулись к ней осязаемыми воспоминаниями. Еще она понимала, что тогда была наивной и беспомощной перед чужой волей, а сейчас видела беспомощность насильника, подчиненного всеобщей народное воле, в том числе и ее.

Брошенная кукла Барби валялась в пустой детской ванной, хозяйка сегодня забыла ей налить воды.

Катина мама видела внутреннее напряжение дочери и торопила решающий момент судебного процесса. Дочь должна видеть смерть чудовища. Страшный шок — единственная надежда для девочки расстаться с вечным детством и вернуться в реальную действительность.

Отец Вероники Некрасовой зафиксировал огромный всплеск интереса к сайту, созданному его дочкой. Он гордился работой Вероники, ведь единственное в чем он ей помог — в защите от хакерских атак на сайт.

Елена Петелина находилась в эти минуты в оперативной комнате. Сейчас она не могла смотреть на сайт Sud Naroda и не из-за того, что хотела пожалеть свою психику. Непрекращающаяся трансляция олицетворяла провал ее работы. Она не нашла Панина — это пол беды. Ее терзали болезненные вопросы. Где сейчас Софья? Что с девочкой? Жива ли она?