Из полуподвального помещения тянуло синеватым дымомвперемешку с клубами пара, доносился легкий стук, прозвенел чистый смех.Оглянувшись на терем, он подумал, что успеет побывать у князя… раз уж обещалэтому Власию, а пока проверит, все ли здесь ладно.

Когда он вошел, пригибаясь под низкой притолокой, на мигпочудилось, что оказался в темном жилище огнедышащего Змея. Солнечный светисчез, как и зной, но взамен в лицо пахнуло горячими запахами жареного мяса,разваристой каши, печеной рыбы.

В полумраке полуослепшие глаза видели только оранжевыепятна, то ли глаза Змея, то ли пламя из пасти. Наконец рассмотрел огонь сразу втрех огромных очагах. Там тесными рядами стояли закопченные медные чаны, котлы,в них варилось, жарилось, запекалось, а с поперечной балки свисали толстыекровяные колбасы, раздутые окорока, ножки молодых телят.

Грузные повара, оба степняки, мерно колотили деревяннымимолотками по широкому ломтю телятины. Молодая девушка, что принесла из кладовкикорзинку с луком, заискивающе улыбнулась знатному воеводе:

— Что-нибудь отведаете, Претич?

Претич повел носом:

— Больно дымно у вас…

— Зато у нас свежее, — засмеялась девушка. Онаумело поиграла подведенными бровями. Щеки ее были красные, как яблоки, явнопереборщила с румянами. — И горячее! А пока донесут князю на стол, ужеостывает…

Претич оценивающе оглядел ее с головы до ног, а девушка сготовностью выпрямилась, выпятила грудь, а бедра каким-то образом сумеласделать шире.

— Как зовут?

— Ксения, — ответила она щебечущим голоском.

— Ксения? — удивился он. — Ромейка?

— Наверное, — ответила она беспечно. — Менясовсем маленькой привезли… Ничего не помню, кроме имени.

— Гм, — проговорил он задумчиво. — Ладно,как-нибудь в другой раз…

Когда вышел, пятясь задом, как речной рак, солнце ужезависло между теремом и дальней сторожевой башней, косматое и недоброе. Онощутил, как по телу пробегает недобрый холодок. Несмотря на ясное небо,заходящее солнце не пылает пурпурным огнем, как вчера. Сейчас к темному краюземли сползает раскаленный до темно-вишневого жара слиток металла, виднаокалина, пятна присохшей грязи. Сегодняшнее солнце выглядит таким усталым, чтоможет не выползти завтра из норы. Старые люди говорят, что когда-то такое ужеслучалось, и тогда вымирали люди и звери, леса засыхали, а реки и моря средилета покрывались льдом.

Плохая примета, сказал себе. Плохая. Но все-таки надо идти.Мужчина тот, кто все равно идет. А все приметы толкует в свою пользу. Никуда недеться, надо пойти и выкрасть перстень с печаткой.

В Золотой Палате нескончаемый пир гремел песнями. Заезжийгусляр тешил народ новыми песнями, но внимали ему разве что двое-трое еще неупившихся вусмерть, остальные сами пытались орать песни, перекрикивая шум игвалт. Наконец гусляр не вытерпел, ухватил гусли, а с ним ушло четверо трезвыхда охочих до песен.

Претич прошелся вдоль стола, вроде выбирая место, кивал наприветствия, улыбался, хлопал по плечам, а когда мимо проплыла грузная фигурахана Сыртака с его блестящей, как валун, круглой головой с оттопыренными ушами,ласково погладил по лысине, сказал покровительственно:

— Как у тебя здесь гладко и чисто! Как задница моейжены.

Вокруг услужливо захохотали. Пошел между столами, растопыривруки, довольный. Сыртак в задумчивости сам потрогал свою голову, согласился:

— Да, ты прав.

Претич не понял, почему за столом захохотали еще громче:народ легко меняет симпатии за удачный ответ.

Великий князь уже за столом, кубок в правой руке, на лице яснаяотеческая улыбка. Похоже, в самом деле забыл, что в городе нет войска, апеченежская орда выступила на Киев. Уже погиб храбрый, но беспечный воеводаКалаш, уже вторая хвостатая звезда прошла по небу, указав хвостом на Киев, ужетретью ночь подряд вокруг луны светится бледный как покойник круг, а сегоднянаметилось второе кольцо, что охватило и первое, будто еще одно кольцо осады…

По лицу князя было видно, что выпил немало. Правда, Претичпомнил, что князь из тех, кто не старается упиться и поскорее завалиться подстол, а даже питие превращает в ристалище, поединок: кто кого перепьет, а потомвроде ни в одном глазу. Но кто слишком часто в этом упражняется, сам незамечает, как из бойца-поединщика превращается в запойного пьяницу.

Воевода приблизился, сказал многозначительно:

— Веселимся, княже?

— Еще как, — ответил Владимир. Посмотрел в лицовоеводы, насторожился, но виду не подал, неспешно осушил кубок, поднялся, дляважности опершись на плечо отрока. — Чой-то засиделся… Надо ноги размять.

Претич последовал за князем в отдалении. Когда тот прошел покоридору и зашел в свою комнату, сердце заколотилось, как у пойманного зайца.Уже надеялся, что князь свернет в горницу или светлицу, тогда можно злодействоотложить, но он, будто ведомый неведомой… или ведомой силой, прет, как лососьна нерест, навстречу гибели.

По коридору прохаживались два гридня в полном оружии. Претичуловил ощупывающие взоры, толкнул дверь. Владимир стоял к нему спиной на томконце комнаты, смотрел в темное окно. Оттуда снизу доносились пьяные выкрики,гогот, звонкий женский смех.

— Еще какие-то новости? — спросил он, неповорачиваясь.

— Есть, — согласился Претич. — У нас что нидень, так новости…

Остановившись за спиной князя, он неслышно вскинул руку ипомахал над головой. Кто бы ни находился в темном дворе, отчетливо рассмотритосвещенную масляным светильником ладонь.

— Добрые?

Претич провел рукой по усам, заодно тронул колючийподбородок, пора срезать щетинку, хмыкнул:

— Чего бы тогда скрытничал? Там бы и каркнул во все… вовсе воронье горло. Увы, княже. Прибыл мой человек… Ну, из тех, кто застепняками приглядывает. Сам степняк, но его родня уже у нас. Так что доверяю.

Владимир спросил чужим голосом:

— Что принес на хвосте?

— Печенеги не по своей воле собирают войско.

— А по чьей же?

— Поговаривают, что еще с весны во всех стойбищахпобывали знатные ромеи. С подарками! Долго степняков подбивали… Наобещали,настращали. Да и не дивно, что долго их науськивали: мы с печенегами лет сорокуже не воевали! Ну, если не считать всякие мелочи…

Со двора донесся многоголосый крик. Затем сквозьвзволнованные голоса прорезался тонкий девичий крик:

— Вольдемар!.. Вольдемар, спаси меня!!!

Князь изменился в лице. Глаза стали выпучиваться, а рукаметнулась к мечу. Претич успел вскрикнуть:

— Что с тобой?