Внутри ее бурлил гнев, и она чувствовала, как ее чары тают. Она снова посмотрела на Аида с яростью в глазах. Если он решил, что может одновременно быть с ней и Минфой, то он ошибся.

Она залпом осушила бокал и взглянула на Лексу:

– Давай найдем еще что-нибудь выпить.

Персефона с Лексой пошли сквозь толпу в поисках официанта, чтобы взять новые бокалы.

– Можешь подержать? – спросила Лекса. – Мне нужно в туалет.

Персефона взяла бокал Лексы и сделала глоток из своего, когда услышала за спиной знакомый голос.

– Так, так, так, кто это у нас тут? – Она повернулась к направляющемуся к ней через толпу Гермесу. – Богиня Тартара.

Персефона вопросительно приподняла бровь.

– Дошло? Страдания.

Она непонимающе уставилась на него, и бог поморщился:

– Потому что ты заставляешь Аида страдать.

Настала очередь Персефоны закатить глаза.

– Ой, да ладно тебе! Для чего еще тебе надевать такое платье?

– Для себя самой, – ответила она немного оборонительно. Она не думала об Аиде, когда выбирала платье. Ей хотелось выглядеть красиво и сексуально и чувствовать себя властной.

Это платье удовлетворяло все ее требования.

Бог хитрости приподнял бровь, ухмыльнулся и сдался:

– Ладно. И все же весь зал заметил, как ты похотливо глазела на Аида.

– Я не… – Она захлопнула рот, покраснев.

– Да не волнуйся – все заметили, что он так же похотливо глазел на тебя.

Персефона вновь закатила глаза.

– А они заметили, что он ходит под руку с Минфой?

В улыбке Гермеса появилось лукавство:

– Кто-то ревнует.

Она начала было отрицать, но решила, что глупо даже пытаться. Персефона и правда ревновала, так что пришлось признаться:

– Ревную.

– Аиду неинтересна Минфа.

– А так и не скажешь, – пробормотала она.

– Поверь мне. Она небезразлична Аиду, но если бы она его интересовала, то он бы уже давно сделал ее своей царицей.

– И что это значит?

Гермес пожал плечами:

– Что если бы он любил ее, то женился бы на ней.

Персефона фыркнула:

– Это вообще не про Аида. Он не верит в любовь.

– Ну, кто я такой, чтобы это утверждать. Я ведь знаю Аида всего несколько веков, а ты – целых несколько месяцев.

Персефона нахмурилась.

Ей сложно было увидеть Аида в любом другом свете, кроме того, что бросала на него ее мать, – а этот свет был весьма нелестным. Персефоне пришлось признать, что чем больше времени она проводила в подземном царстве и рядом с ним, тем больше вопросов у нее возникало. Насколько правдиво было все то, что говорила о нем мать и что распространялось слухами?

Гермес подтолкнул ее плечом:

– Да не беспокойся, милая. Если ревнуешь, просто постарайся напомнить Аиду, что он теряет.

Она взглянула на него, и он чмокнул ее в щеку. Этот жест удивил ее, и Гермес рассмеялся, отходя от нее. Его белые крылья волочились за ним по земле, как роскошный плащ.

– Оставь мне один танец!

Как раз в этот момент вернулась Лекса – с ошарашенным взглядом.

– Тебя что, только что поцеловал сам Гермес?

Персефона прокашлялась.

– Ага.

– Вы знакомы?

– Мы познакомились в «Неночи».

– И ты ничего мне не сказала?

Персефона поморщилась.

– Прости. Я об этом просто не подумала.

Взгляд Лексы смягчился:

– Да все нормально. Я знаю, что в последнее время все как-то безумно закрутилось.

Лекса не без причины стала ее лучшей подругой, и в такие моменты, как этот, Персефона испытывала к ней особую благодарность.

Они вернулись к своему столу. Им подали ужин из античных и современных блюд – закуску из оливок, винограда, инжира, пшеничного хлеба и сыра, основное блюдо из рыбы, овощей и риса, а также роскошный шоколадный торт на десерт.

Несмотря на аппетитные угощения, Персефона обнаружила, что совсем не голодна.

В разговорах за столом недостатка не было. Группа обсуждала разнообразные темы, включая Пентатлон и «Титаны после мрака». Их беседа утихла только тогда, когда все начали аплодировать, а через сцену к подиуму прошла Минфа.

– Лорд Аид удостоен чести представить благотворительный объект этого года – проект «Алкион», – объявила она.

Свет в зале погас, и на экране начался показ короткого ролика об «Алкионе» – новом реабилитационном центре, предоставляющем бесплатное лечение смертным. Видео демонстрировало статистику об огромном числе случайных смертей от передозировки, количестве суицидов и других проблем, с которыми смертные столкнулись после Великой войны, и говорило о том, что олимпийцы обязаны им помочь.

Это были слова Персефоны, отредактированные для его публики.

Аид хотел этим посмеяться над ней? Руки у нее на коленях сжались в кулаки.

Потом видео кончилось, и снова зажегся свет. Персефона удивилась, увидев на сцене Аида, его появление вызвало шквал аплодисментов.

– Несколько дней назад в «Новостях Новых Афин» была опубликована одна статья. Она в едких выражениях раскритиковала мою деятельность в качестве бога, но среди гневных слов прозвучали и предложения, как мне стать лучше. Я не думаю, что женщина, написавшую эту статью, ожидала, что я приму ее идеи близко к сердцу, но, пообщавшись с ней, я начал смотреть на вещи ее глазами. – Он сделал паузу, незаметно усмехнувшись, словно вспомнив их совместное времяпрепровождение, и у Персефоны по спине побежали мурашки. – Я никогда прежде не встречал никого, кто бы так же страстно доказывал, насколько я не прав, так что я принял во внимание ее совет и создал проект «Алкион». Я надеюсь, что «Алкион» станет для потерянных лучом света в темноте.

Толпа взорвалась аплодисментами, все поднялись, чтобы воздать честь богу. В их числе были и божества, включая Гермеса.

Персефона поднялась не сразу. Его филантропия не только ошеломила ее, но и насторожила. Он сделал это только ради того, чтобы компенсировать ущерб, который она нанесла его репутации? Пытался ли он доказать, что она не права?

Лекса бросила на Персефону озадаченный взгляд.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – сказала Персефона.

Подруга изогнула бровь:

– И о чем же я думаю?

– Он сделал это не ради меня. А ради своей репутации.

– Да-да, повторяй это себе почаще, – улыбнулась Лекса. – Я думаю, что он влюбился до безумия.