Терпения сейчас в ней было меньше всего – жар у нее между ног лишь разгорелся сильнее, и Персефона отчаянно желала быть наполненной.

Бог поднял ее на руки и вышел из кабинета, зашагав по коридорам дворца.

– Куда мы идем? – спросила она, вцепившись в его рубашку. Она была готова сорвать ее с его тела – чтобы увидеть Аида обнаженным, чтобы познать его так же близко, как он ее.

– В мои покои, – ответил он.

– А просто перенестись ты не мог?

– Я хочу, чтобы весь дворец знал, что нам нельзя мешать.

Персефона покраснела. Она разделяла это желание лишь наполовину – чтобы им никто не помешал.

Он прижимал ее к себе, пока шел, и Персефону накрыло осознание того, зачем они направлялись к нему в спальню. Это было неизбежно – и она знала это с самого начала. Вечер в купальнях был одним из самых головокружительных в ее жизни, но этой ночи предстояло стать одной из самых сокрушительных.

Их тьма сольется воедино. После этой ночи бог мертвых навсегда станет частью Персефоны.

Когда они оказались в спальне Аида, он словно почувствовал изменение в ее настроении. Он поставил ее на ноги, прижимая к себе. Изгибы ее тела идеально подходили к его изгибам, и в голове у Персефоны промелькнула мысль, что они были предназначены друг другу с самого начала.

– Ты не обязана это делать, – сказал Аид.

Она потянулась к лацканам его пиджака и помогла ему снять его.

– Я хочу тебя. Стань моим первым – стань моим всем.

Его не нужно было просить дважды. Губы Аида приникли к губам Персефоны – поначалу мягкий поцелуй постепенно становился все более настойчивым. Бог оторвался от нее, развернул к себе спиной и расстегнул платье. Красный шелк соскользнул на пол к ее ногам. Оставшись в одних туфлях, она оказалась перед ним совершенно обнаженной.

Аид застонал и обошел ее, чтобы встать к ней лицом. Его плечи были напряжены, ладони стиснуты в кулаки, челюсти крепко сжаты – богиня видела, что он изо всех сил пытается сохранить контроль над собой.

– Ты прекрасна, моя дорогая.

Он снова поцеловал ее, и Персефона нащупала его рубашку, неуклюже теребя пуговицы, пока Аид не взялся за дело сам, быстро их расстегнув. Потом он потянулся к ней, но она сделала шаг назад. Глаза Аида на мгновение потемнели, а потом Персефона произнесла:

– Сними свои чары.

Он бросил на нее любопытный взгляд.

– Ты хочешь, чтобы на мне была корона, пока мы занимаемся сексом. А я хочу заняться сексом с богом.

Он ответил с поистине дьявольской усмешкой:

– Как пожелаете.

Чары Аида исчезли с клубами дыма. Чернота его глаз сменилась на наэлектризованный синий, и над головой поднялись два изогнутых, как у газели, черных рога. Он казался еще больше, чем прежде, заполняя собой все пространство.

У богини не было времени насладиться видом, потому что как только его чары пали, он потянулся к ней и опустил на кровать. Аид поцеловал ее в губы, потом в шею, провел языком по одному соску, потом по другому. Он ненадолго задержался на них, лаская, пока они оба не затвердели. Персефона попыталась дотянуться до пуговицы на его штанах, но он отстранился, смеясь.

– Хочешь заполучить меня, богиня? – Он покрыл поцелуями ее живот, потом бедра. Потом опустился на колени. Персефона подумала, что сейчас он снова прижмется ртом к ее лону, но вместо этого он встал и снял с нее туфли, а потом и остатки одежды с себя.

Ей никогда не надоест видеть его обнаженным. Он был воплощением греха и секса, его запах окружал ее со всех сторон, пропитав волосы и кожу. Ее взгляд упал на его возбужденный член, большой и набухший. Она потянулась к нему, не боясь, не думая, и когда ее ладони обхватили его горячую плоть, Аид со стоном выпустил воздух.

Ей понравилась его реакция. Она задвигала руками вверх и вниз, от основания до головки, и с каждым новым стоном, что вылетал у бога, Персефона становилась все увереннее. Она наклонилась вперед и поцеловала кончик его члена.

– Дьявол.

Она обхватила его губами, и Аид оперся руками ей на плечи. Персефона не знала, что делать, – ведь она никогда прежде этим не занималась, но ей понравился вкус соли на его коже. Ее зубы касались его головки, когда она направляла его внутрь и обратно. И вскоре его бедра тоже задвигались – все быстрее и мощнее, пока он не отстранился.

Она растерялась:

– Я что-то сделала не так?

Он мрачно усмехнулся и осипшим голосом, с хищным блеском в глазах ответил:

– Нет.

Его ладонь обхватила ее за шею сзади, и он поцеловал ее, глубоко проникнув языком. А потом отодвинулся и произнес:

– Скажи, что хочешь меня.

– Я хочу тебя, – едва дыша, ответила она.

Аид уложил ее на спину и лег сверху, накрыв своим телом и вытянувшись так, что она почувствовала, как его эрегированный член прижимается к ее животу.

– Скажи, что солгала, – сказал он.

– Я думала, слова не имеют значения.

Бог прижался к ней поцелуем, оставляющим синяки, и его прикосновение отозвалось жаром на ее коже, оставляя следы там, где он приникал к ней губами.

– Твои слова имеют значение, – произнес он. – Только твои.

Персефона обвила ногами его талию и притянула к себе.

– Хочешь, чтобы я взял тебя? – спросил он.

Она кивнула.

– Скажи мне. Ты использовала слова, чтобы сказать мне, что не хочешь меня, так что теперь используй слова, чтобы сказать, что хочешь!

– Я хочу, чтобы ты взял меня, – прошептала она.

Он застонал и страстно поцеловал ее, дразняще двигая членом вверх и вниз у ее влажного лона. Она притянула его к себе, чтобы наконец направить его внутрь, и Аид рассмеялся – богиня раздосадованно зарычала.

– Терпение, дорогая. Мне пришлось дожидаться тебя.

– Прости, – произнесла она тихо и искренне – и он наполнил ее собой.

Она вскрикнула, откинув голову на подушку. Она прикрыла рот, но Аид убрал руку, подняв ее запястья наверх.

– Нет, дай мне это услышать, – прорычал он.

Он входил в нее снова и снова. Его движения не были медленными или нежными, и при каждом погружении он говорил с ней, а Персефона вскрикивала в экстазе.

– Когда ты бросила меня, я был в отчаянии, – почти полностью выйдя из нее. И снова резко вошел. – С тех пор я думал о тебе каждую ночь. – Толчок. – И каждый раз, когда ты говорила, что не хочешь меня, я чувствовал вкус твоей лжи. – Толчок. – Ты моя, – толчок, – моя.

Он двигался все глубже и быстрее. Богиня потеряла в нем себя, внутри ее росло давление, пока наконец не произошел взрыв. Почти сразу за этим вершины достиг и Аид. Персефона чувствовала, как он пульсирует внутри, а потом он вышел, и на бедро ей излился теплый поток. Он рухнул на нее, весь покрытый потом, тяжело дыша.