– Сима, это ты! Я знаю, это ты! Я слышу твое дыхание, я не могу ошибаться! – уверенно произнес Род. – Говори, ради бога, говори! Сима!

– Здравствуй, – тихо ответила Сима на эту полную энергии и страсти тираду.

– Три дня показались мне тремя годами. Я никогда не думал, что ждать – это так невыносимо.

– Невыносимая Сима.

– Что? Я не понял.

– Это я упражняюсь, вспоминая родной язык, – усмехнулась Сима.

– Когда мы увидимся? – без предисловий спросил Род. – Ты ведь хочешь встретиться?

– Да.

– Я приеду в субботу…

– Хорошо, приезжай.

Симе казалось, что с того дня прошло так много времени. Не месяц, а годы. Только за последнюю неделю она два раза встречалась с Родом, который переехал в Мельбурн, снял квартиру и ждал ее прихода. Она умудрялась пропадать из дома на какое-то время не только в выходной, и как ей казалось, совершенно не вызывая подозрений у Олега. Любовь делает нас слепыми, и Олег, конечно, догадывался: с Симой что-то происходит. Он уже был уверен, что именно, но боялся ставить точку, говорить об этом. Все же этот разговор состоялся.

Теперь обоим было тяжело оставаться дома. Олег переоделся и заглянул на кухню, где Сима сидела в той же позе, на том же месте.

– У меня сегодня несколько встреч, – по привычке отчитался он, но, спохватившись, добавил: – Надеюсь, мне можно уже не спешить домой к обеду?

– Я приготовлю, – ответила Сима.

– Конечно, конечно, ты можешь это сделать, но, заметь, лично для меня ничего делать не нужно.

Когда Сима осталась одна, ей вдруг стало невыносимо от окружившей ее тишины. Обычно Олег по утрам слушал музыку: они купили музыкальный центр, о котором он давно мечтал в ***торске и теперь при любой возможности наслаждался совершенно новым качеством звучания любимых исполнителей. В воскресенье он устраивал Симе культурно-просветительную программу по утру: Барбара Стрейзанд, Сара Брайтмен, оркестр Поля Мориа или концерт Клаудермана. При этом Олег обязательно рассказывал что-то интересное о них, и Симу всегда удивляло, откуда он все это знает? Она пила приготовленный им кофе, хрустела поджаренными тостами и вместе с ними поглощала интересную информацию. Ей нравилось стремление Олега расширять область ее познаний в мягкой, ненавязчивой форме. Почему-то вспомнилось желание Саши Ивановского подтягивать ее до своего недосягаемо-высокого уровня. И делал он это не всегда дипломатично, порой унижая, причем совершенно осознанно. Он считал, что через отрицательные эмоции возможен кратчайший и самый эффективный путь к знаниям. Симу передернуло – она на минуту окунулась в то состояние угнетения, в которое вгоняла ее методика Ивановского. Интересно, почему она снова сравнивает? Она только и делает последнее время, что сравнивает: Сашу с Олегом, Олега с Родом – ералаш получается. Сима разозлилась на себя за то, что в создавшейся ситуации принялась перечислять достоинства Пырьева.

Она вдруг подумала, что оценивает свой небогатый любовный опыт по принципу – что он дает мне? Что было лучше для меня? Партнер как таковой со временем становился безликим воспоминанием. В голове оставались лишь ощущения, связанные с собой-любимой. Сима отчетливо поняла в этот момент, что ее решительность в отношениях с Родом тоже объясняется желанием создать для себя максимум удобств, пребывая на пока не ставшем близким и родным континенте. Этот высокий кареглазый мужчина, выходец из семьи, не одно поколение которой считало Австралию своей родиной, мог стать для Симы самой надежной опорой. Ей сейчас нужно ощущать себя уверенной, спокойно занимаясь тем, что она умеет: учиться, думать, работать, совершенствоваться.

Муки совести неожиданно сжали сердце Симы в жестокие тиски. Как легко она отказывалась от всего, что в определенный момент становилось для нее ненужным, разрушающим покой, не дающим продвижения вперед. А может, дело в уязвленном самолюбии? Пырьев смог лучше приспособиться, его успехи будут опережать результаты Симы, ей будет трудно с этим смириться. А с Родом все с самого начала ставится на иные рельсы. Ему нужна жена, хозяйка, мать его детей, а если при этом она хочет заниматься наукой – плюс ей. Он не станет возражать и даже поможет ей, и самое неожиданное, что Симу такое положение вещей устраивало. В свою последнюю встречу с Родом они долго говорили на самые разные темы. Род подводил ее к тому, что они должны попробовать создать семью. Сима увидела в этом желание жить в гражданском браке, столь распространенном в наши дни. Разочарование мгновенно отразилось на ее лице, но Род только добродушно рассмеялся:

– Все будет по правилам. Ты ведь возьмешь мою фамилию?

Она не возражала. Еще одна смена фамилии. По правде говоря, своя ей тоже всегда нравилась – Бреславская. Даша говорила, что в ней есть что-то сразу вызывающее уважение. Сима прикурила сигарету. Кстати, Род вскользь заметил, что не любит, когда от женщины пахнет табаком. Она была готова к тому, чтобы отказаться от еще не засосавшей ее привычки. Единственное, о чем она себя спрашивала – не обернется ли это нормальное пожелание полным диктатом в будущем. Род не производил впечатления мягкотелого человека. И все-таки Сима затушила сигарету, без сожаления глядя на тоненькую ниточку дыма, поднявшуюся от пепельницы. Она была готова к самым значительным переменам. И на их фоне даже наступающий через два дня день рождения не казался ей таким уж важным событием, как обычно. Хотя он и будет отличаться от всех предыдущих.

Сима вздохнула. Она подумала, что Олег наверняка приготовил для нее подарок. Он всегда делал это заранее, ненавязчиво выпытывая у Симы, что бы она хотела получить в этот день? Она принимала его правила игры и вскользь говорила о каких-то духах, запах которых она не возражала бы ощущать каждый день. Или ей вдруг хотелось обзавестись какой-нибудь безделушкой. На этот раз она что-то говорила о наборе белья. Правда, этот разговор состоялся давненько. В то время она еще хотела выяснить, какой ее видит Олег и что он может найти, в чем она выглядела бы соблазнительной, неотразимой? Она знала, что при своем невысоком росте, чуть полноватых ногах ей вряд ли можно говорить об идеальных формах, но Пырьев словно не замечал недостатков. Ей уже нет дела до того, что он думает по поводу ее не слишком пышной груди, едва заметной складке, появившейся на талии – спокойная жизнь откладывалась в лишних килограммах. Ни один пеньюар не сделает ее более волнующей, чем на самом деле. Впрочем, ей уже не нужен этот подарок. Она начинает новую жизнь.

Сима прижала ладони к щекам – они показались ей горячими, пылающими. Кстати, нужно сегодня же намекнуть Роду, что двадцать пятого у нее день рождения. И обязательно сообщить, что она во всем призналась мужу. Сима посмотрела на часы, она собиралась встретиться с Родом ровно в шесть вечера в небольшом кафе, ставшем и местом свиданий. В душу вдруг пробрался страх, что реакция Рода на ее сообщение окажется не такой, как она ожидает. Сима решила до вечера не думать ни о чем, иначе она просто сойдет с ума.

Когда Артем открыл дверь, он почувствовал любимый запах мясного жаркого: мама постаралась как всегда. После ухода на пенсию Алла Васильевна стала больше времени уделять кухне, но ее кулинарные шедевры чаще оценивал муж: он был лакомка и любил чтонибудь необычное, новенькое. Сын оставался консерватором и, никогда не критикуя ее труд, мягко уклонялся от дегустации. Кто лучше, чем она, знает, что ее мальчик хочет получить на обед после возвращения с отдыха? Он любит простую пищу, не требующую особого искусства в приготовлении. Сегодняшний обед из жаркого, квашеной капусты и соленых огурчиков должен был понравиться Артему. Алла Васильевна с удовольствием откусила хрустящий огурчик и приподняла крышку сковородки, на которой жарила морковные оладьи, – это должно было стать десертом. Артем любил их есть остывшими, со сметаной и медом. Он до сих пор сохранил привычки детства. С Артемом никогда не было хлопот в этом плане. Алла Васильевна знала, что для него лучше самого изысканного десерта такие вот оладьи или сгущенка, которую можно есть ложкой или пить через маленькую дырочку, аккуратно пробитую в крышке. И сейчас, когда положение позволяло Тропинину проявлять какие-то предпочтения в еде, он оставался верным своему вкусу.