— Гони в шею! — приказала Екатерина Павловна. — До вечернего приема еще два с половиной часа.

— Я гнал, но он не уходит.

— Кто таков? Ты его знаешь?

— Знаю, ваше сиятельство. Он сегодня у нас ночевал.

— Вот уж совсем некстати! — Екатерина Павловна бросила взгляд в зеркало.

Зрелище было не для слабонервных. Но смывать маску раньше времени ей не хотелось.

— Спроси, чего хочет, коль пришел в неурочный час? — распорядилась она.

— Лично вам в руки передать какую-то важную вещь, — ответил привратник и добавил: — Мне не доверяет.

Екатерина Павловна некоторое время размышляла. Ей и в голову прийти не могло, что переводчик так быстро и так просто осуществит план действий, ему рекомендованный. Однако отпускать пришельца восвояси не следовало. Если он пришел в ее дом, то должен найти здесь теплый прием, защиту и сочувствие.

— Курт! — она позвала слугу, и тот снова нерешительно заглянул в будуар. — Будь любезен с гостем. Проводи его в гостиную, попроси подождать.

— Слушаюсь, ваше сиятельство!..

Привратник вернулся к Игарри с самой приветливой улыбкой на лице. Взял у него трость, шляпу и перчатки, с поклонами провел по лестнице наверх, в малую гостиную. Через пять минут лакей принес туда чашку горячего чая с ванильными сухариками, спросил, не желает ли господин отужинать и сообщил, что сегодня подаются натуральные бараньи котлеты. Все это сильно отличалось от первой беседы со слугой, когда у переводчика, встреченного равнодушно и даже грубо, в душе шевельнулось сомнение в правильности сделанного им выбора.

Екатерина Павловна вошла в малую гостиную неслышной походкой. Сын серхенга Резы тотчас вскочил с места и отвесил ей церемонный поклон. Она выглядела по-домашнему просто и вместе с тем нарядно. Обычное дневное платье блекло-синего шелка, с серебристым пояском, стянутым под грудью, на плечах — белая кисейная накидка, на голове — кружевной чепчик такого же цвета с лентами. Что бы она ни надевала, ее природная красота изменяла вещи, и те становились непохожими ни на какие другие.

— Добрый вечер, Игарри! — сказала княгиня с милой улыбкой. — Если вы приехали на мой вечер, то он обычно начинается в семь, а сейчас — только начало шесто го… Какие-нибудь новости у персидского посла?

— Да, княгиня, — переводчик старался говорить спокойно, но радость распирала его. — Новости есть. Хуссейн-хан будет очень огорчен, когда все узнает в подробностях.

— Но вы-то уже знаете?

— Знаю. В них много необычного.

— Тогда рассказывайте, — она села за стол рядом с молодым персом.

Жестом фокусника тот расстегнул жилет, засунул руку глубоко в карман и медленно извлек оттуда секретный протокол, свернутый в трубочку и перетянутый бечевкой.

Игарри осторожно потянул за бантик на бечевке, она развязалась, и тогда переводчик ладонями расправил на столе четыре голубоватых листа с водяными знаками и сургучными печатями. Но туго скрученная в течение нескольких часов плотная бумага теперь никак не хотела принимать строго горизонтальное положение.

— Что это такое? — спросила Екатерина Павловна, хотя смутно уже догадывалась.

— Оригинал протокола, — ответил он. — Вот подписи, вот — печати. Никаких подделок.

Все честно.

— Позвольте мне взглянуть?

— Пожалуйста, ваше сиятельство.

Игарри пил чай и следил за тем, как меняется выражение на красивом лице княгини. Она начала читать текст очень сосредоточенно, потом стала недоумевать и удивляться, изредка улыбаясь, и наконец рассмеялась. Затем по-хозяйски прижала листы к столу всей ладошкой, точно хотела намертво их припечатать к своей полотняной желто-красной скатерти.

— Поздравляю, друг мой! — торжественно произнесла она. — Вы совершили подвиг, и я им восхищаюсь! Ныне я приветствую вас как истинного друга Российской империи, как нового ее гражданина, оказавшего Отечеству неоценимую услугу. Деяние ваше будет отмечено достойной наградой и благодарностью соотечественников.

— Прямо сейчас? — с надеждой спросил переводчик.

— Куда спешить, любезный мой Игарри? — княгиня бросила на молодого перса кокетливый взгляд. — Ведь вы уже находитесь в моем доме, и вам ничего не угрожает. Кроме того, вы пока не получили обещанного вознаграждения. Две тысячи золотых гульденов — сумма для Вены вполне приличная. Она позволит.

— Не все измеряется деньгами, — сын серхенга Резы прервал ее монолог. — Неужели вы заставите влюбленного в вас человека мучиться в ожидании и страдать от одиночества?

— Страдать? Конечно, нет!..

Игарри схватил ее руку и пылко прижал к губам. Екатерина Павловна не спешила ее отнимать. Она позволила ему страстно целовать себя и даже ласкать ей груди, но в какой-то момент решительно остановила.

Обеими ладонями красавица сжала лицо перса, приблизила к своему и твердо сказала:

— Хватит! Сегодня мы не принадлежим друг другу. У меня впереди вечер с гостями. А тебе надо отдохнуть. Ты пережил очень трудные и очень опасные минуты. Разве не так?

— Да, любовь моя! — Игарри тотчас отступил от нее на шаг.

Снова его повелительница обо всем догадалась, и он покорился ее приговору, точно малый ребенок.

— Как удалось похитить протокол? — спросила Екатерина Павловна.

— С одной стороны — легко, другой — невероятно трудно, — ответил переводчик, помолчал, отхлебнул остывшего чаю и продолжил, снова собравшись с духом. — Четвертая жена Хуссейн-хана отвлекла его внимание, хотя и случайно. Мне казалось, будто сердце выпрыгнет у меня из груди и упадет на пол, прямо под ноги этому мерзкому старикашке. Но ящик открылся легко. Бумаги в нем лежали именно в том порядке, как обычно складывал их я. То есть два оригинала протокола с печатями находились на дне. Один, самый верхний, я и взял. Вместо него я положил под второй оригинал четыре голубоватых листа с тем же текстом.

— Зачем? — удивилась она.

— Чтобы пропажу обнаружили не так скоро. Объем и вид стопки бумаг в ящике сохранялся.

— В котором часу вы покинули комнату посла?

— В начале второго. Он еще пригласил меня обедать вместе с ним, однако я не мог остаться. Я очень боялся, и в моей комнате мне стало плохо.

— Вы сразу покинули гостиницу?

— Нет, — перс отрицательно покачал головой. — Этого нельзя было делать. Охранник Фархад следит за сотрудниками миссии. Он знает, что я всегда выхожу на прогулку в город около четырех часов дня.

Игарри рассказывал, и картина происшедшего все больше прояснялась. Главным в ней Екатерина Павловна теперь считала фактор времени. Когда в персидской дипломатической миссии хватятся секретаря посла? Когда поймут, что он не просто сбежал, а прихватил с собой один из двух заверенных печатями и подписями секретных протоколов? Когда в гвардейском пехотном полку эрцгерцога Карла-Людвига-Иоганна закончится офицерский обед и генерал от инфантерии покинет территорию сей воинской части? Когда на Риген-штрассе,22 прибудет граф Разумовский: как всегда, с опозданием или в числе первых гостей? Когда этот самый вечер ей лучше закончить: через полтора часа, сославшись на собственное недомогание, или как обычно, чтобы не вызвать подозрений?