Начало учебного года – он устал, нервничает. И вот результат. Надо сходить к Дин, попросить чего-нибудь успокоительного. Или тонизирующего. Нет, лучше успокоительного. И тонизирующего. К его непонятному состоянию, дико раздражающего его самого, прибавилась головная боль в виде явно спятившего Алана Ярборро, пятерки демонов, что должно была вот-вот прибыть. И… Дженни в карцере.

Сегодня он в первый раз чуть не пошел против правил. Умом он понимал, что Джен надо наказать. Еще чуть-чуть, и девушка могла потерять контроль. Ударь она – третьекурсник был бы трупом. Да и всем, кто стоял возле расписания, мало бы не показалось. Но…

– Корвин, Корвин... Что с тобой происходит?

Оказывается, к нему подошла Марта. И, похоже, что-то ему говорила. А он и не слышал.

– Любовь должна приносить счастье. Умиротворение душе. Исцеление, – вдруг заговорила Хозяйка Марта, глядя ему прямо в глаза.

– О чем это ты, Хозяйка Марта?

– О тебе, Албертон. Ты пьешь, бесишься. И не находишь себе места. Что же тебя гнетет? – женщина присела к магистру за стол. Он налил ей вина.

– Знаешь, Марта. Этим летом ко мне пришел Верховный…

– Почему ты никогда не зовешь его отцом?

– Отец, – горько усмехнулся Корри. – Это в любом случае не тот, кто соблазнил глупую девчонку, запудрил ей мозги, а потом уехал, даже не поинтересовавшись, что с ней будет. И какой подарок он ей оставил. В моем красивом лице, – Корвин обворожительно улыбнулся и подмигнул собеседнице.

– Злоба не приведет тебя ни к чему хорошему, мальчик.

– Я не умею прощать. Это досталось мне от мамы. Как магическая сила от магистра дар Албертона.

Марта покачала головой.

– Ты знаешь, мы даже как-то ладили. И я был благодарен ему – преподаватель он превосходный. Да и то, что он договорился с Аланом Ярборро – и тот стал моим учителем. А потом и другом. Но вот когда он решил стать еще и моим отцом. Это просто невыносимо.

– Может, он сожалеет?

– Мне почти тридцать лет. Вот скажи, какое он право имеет приходить ко мне и рекомендовать обручиться с Джен Ярборро?

– Что?

Корри взмахнул рукой и замолчал.

– Скажи мне, а до этого ты… – Марта замялась.

– Не будь она девчонкой, я назвал бы ее своим другом. А тут я задумался… Но, понимаешь, если бы у меня были отношения с Дженни… Ты только Ярборро представь. И потом она – студентка, я – ее куратор. Как-то все это… нелепо.

– Знаешь, что я тебе скажу, Корвин дар Албертон, – Марта поднялась и подбоченилась. – Никогда ты еще никого не любил. И сейчас – никого не любишь. Кроме себя…

– Да что ты говоришь, – сверкнул глазами главный дамский угодник города магов.

– Ты свою похабень с любовью не путай. Вот придет – тогда узнаешь, каково это. И, можешь мне поверить, тебе будет все равно, кто ее родственники. И что говорит по этому поводу твой отец.

– Значит, – это не любовь? Марта? – облегченно прошептал Корри.

– Тьфу.

– Так, – деловито поднялся магистр. – Что ж я сижу, печалюсь… Генриетта уже неделю как учится.

– Тьфу, охальник... Да что у тебя с ней-то может быть?

– Хорошая она девушка, а главное – разборчивая в связях.

– Ага, во всех постелях уже побывала.

– Зато без претензий на замужество. Веселая. А уж какая умелая…

Марта хлестнула магистра полотенцем. И он, весело смеясь, удалился. У порога столовой остановился. И тихо проговорил:

– Спасибо, Марта.

– Иди уже, вертопрах. Ничего-ничего, – приговаривала женщина, насыпая зерна в кормушку, – вот влюбиться наш Корри, – по-другому запоет. А ведь влюбится он… Скоро влюбится.

Марта улыбалась, наблюдая, как попугайчик клюет угощение.

– Ешь, ешь давай. Хулиган. Напугал меня как, Корри. А, Корри? Три дня ж не ел, бедненький…

Джен прижала горячие ладони к серому камню стен карцера. Хорошо. Холодно. В коридорах подземелья Академии медленно таяло эхо удаляющихся шагов куратора. Тихо. Темно. Только отсветы факела заглядывают в маленькое дверное окошко. И тогда тени пляшут на стене. Порой сочувствуя, но чаще издеваясь. Во всяком случае, ей так казалось. Темно. Тихо. Холодно. То, что нужно после неконтролируемого выброса магии огня. То, что нужно. Спасибо…

Она села на колени, как учила магистр дар Тшаг. Она нашла в себе Тишину. Тишина была синего цвета. Успокаивала. Усыпляла…

Синим стало маленькое каменное низкое узкое помещение карцера, синим стало медленно затихающее внутри нее пламя. Девушка плыла в море синего света, слегка покачиваясь на мягких волнах тишины. Тишина была огромной, древней, вездесущей. Тишина знала все – что было, что есть и что будет. Тишина велела все забыть. Слушать ее и плыть дальше. Долго. Бесконечно долго…

– Ярборро. Ярборро. Демоны. Что ж ты делаешь, Ронн? Это же принцесса. Принцесса Ярборро. Не иначе как игры политические… Держись, Джен. Держись, девочка. Терпи. Вот и коснулась тебя тяжелая доля монарших особ – проклятье августейшего рода. Но ничего. Ничего-ничего – маленький опоссум спасет жемчужину королевства. Трепещите, предатели. Бунтовщики. Заговорщики. Сейчас-сейчас. Сейчас. Тут у меня… С собой. Пирожки вот. Запеканочка. Киселек из ярра горяченький. Хозяйка Марта как переживала. Ты себе не представляешь. Но она у нас молодец. Патриот. Как узнала, что я к тебе, в ссылку…

– Чай… – девушка смотрела на зверька, который суетился, деловито распаковывая пакеты. Никогда еще она не была так рада его видеть. Ядовитый обитатель коварных болот королевства закатывал глаза, прижимал лапки к груди, тряс над головой крошечным кулачком, грозя восставшим против монаршего рода бунтовщикам. Но главное – он разливал ароматный, горячий густой напиток и доставал пирожки. В животе принцессы заурчало. Мысль о том, что она отбывает наказание, и, наверное, это не очень честно… Эта мысль мелькнула и исчезла, как только пальцы обняли теплый бумажный стаканчик.

– Вот так. Пей. Пирожок вот возьми… И мне дай – что-то я перенервничал. Нет, лучше запеканку. Сладкое успокаивает. Ой, сердце колет как… Как же ты меня напугала. Это ж надо – в карцер угодить. И было бы из-за чего, между прочим. Нет, он, конечно, хам, не спорю. Но ты себя в зеркало-то видела, Ярборро?

– А фто фо мной не так? – с набитым ртом спросила Джен.

– Как что? – Чай подскочил, взобрался по мантии девушке на плечо, развернул к себе ее лицо, и широко улыбнувшись зубастой улыбкой, прошептал, – ты красавица.

Джен поперхнулась, чуть не выплеснув драгоценную согревающую жидкость.

– Должна понимать, что будишь у противоположного пола сексуальную агрессию. Нет. Надо с Дин поговорить. Пускай нажмет на Верховного. Сколько раз я говорил, что психологию надо с первого курса вводить.