Кэрд сидел в кресле рядом с Бриони. Оба потягивали «черных русских». Пациентам алкоголикам разрешали выпивку; они могли наслаждаться дневной нормой: полторы унции [жидкостная унция — мера вместимости в США, равна 29,57 куб. см] в час, если разрешал врач. Во время приятной беседы она положила руку на его ладонь, затем ее рука скользнула на его бедро и надолго задержалась на промежности. Он опустил свою руку — легкий мотылек — на ее бедро, а потом она отяжелевшей кошкой застыла выше… Бриони не то что бы возражала — напротив, сомкнув ноги, пленила его руку. Итак, социально поощряемая процедура свершилась. Мужчина или женщина должны подать первый сигнал готовности. Затем в случае заинтересованности партнер отзовется на призыв.

Кэрд предложил бы Бриони тотчас покинуть компанию и отправиться в его комнату. Он хотел досмотреть программу до конца, впрочем, это доступно в любое время. Но ведь незадача — хозяева объявили, что порадуют гостей дополнительной выпивкой, если те не станут торопиться уходить. Кэрд решил остаться, если Бриони согласится. Она не возражала, и они досидели до окончания шоу.

Промежуточную программу Вторника, созданную в Москве, вела Ивана Скавар Ататюрк. Это была высокая, стройная блондинка с пухлыми коленками и репутацией интеллектуалки. Она полагалась на свою память в представлении различных ссылок и высказываний, а не на проверенные факты. Своим отличительным символом она избрала тычок, украшенный скульптурными образами из классической греческой, китайской и славянской мифологии. Она никогда не касалась им гостей, но зачастую острие тычка оказывалось у самых их ноги гости, симулируя страх, чуть отодвигались. В этот вечер разговор шел о желательности разрушения системы Новой Эры и трудностей достижения этой цели.

Между тем шоу было высококлассное с текстом на логлэне. Поскольку многие зрители плохо понимали этот язык, субтитры давались на английском и обычном русском языке Вторника.

Гостями ведущей были Стэнли Ванг Добровски — заместитель руководителя Бюро экосистем; Ольга Шин Мюллер — шеф Всеобщего инженерного департамента европейских штатов; Таня Альварес Балгладаши — помощник руководителя Бюро работ по гражданской реконструкции, штат Западная Сибирь, и Энгельс Бахадур Тбилиси — первый секретарь Департамента транспортного планирования.

Ататюрк после объявления темы дискуссии и представления гостей: «Гражданин Добровски, по жребию вам выпало первым высказать свое мнение. Как глава Бюро экосистем вы несомненно обладаете соображениями по теме сегодняшнего разговора. Я уверена, что вы разработали определенную последовательность сценариев решения тех проблем, с которыми ваше Бюро столкнется, если мир вновь обратится к системе ежедневной жизни».

Добровски: «Гм. О, да. Гм… безусловно. Мы еще не закончили наши исследования из-за недостатка времени. Мы очень заняты текущими проектами. Но допуская возможность подобной… катастрофы… гм… не самое точное определение… такой проект потребует несметных вложений… гм… огромного объема планирования кредитов, материалов и труда… гм… само по себе планирование, если цель поставлена… гм… грандиозное… необходим будет глобальный всемирный сбор данных в масштабах Гаргантюа».

В субтитрах появилось определение: В МАСШТАБАХ ГАРГАНТЮА [персонаж романа-гротеска Франсуа Рабле (1494–1553) «Гаргантюа и Пантагрюэль»].

Добровски улыбался, открывая зубы, окрашенные соком бетеля. «Потребуются субгоды на изучение всех данных. Необходимо внимательно проанализировать все последующие воздействия на земные экосистемы. Нам не нужны экологические катастрофы, подобные преступно совершенным в древние времена. И мы… гм… должны убедиться, не оставив и тени сомнений, что массовый переход от вертикальной системы жизни, как мы говорим, к горизонтальной не погубит достижения нескольких минувших обтысячелетий.

Таким образом, обладающим, без сомнения, гражданским сознанием, но введенным в заблуждение людям, настойчиво требующим возврата к системе древних, необходимо аргументирование объяснить, какой совершенно неизбежный урон и вред повлечет за собой это изменение. Они…»

Ататюрк угрожающе размахивая своим тычком: «Благодарю вас за предупреждение».

И крупным планом — в камеру: «Это был Гражданин Добровски, заместитель руководителя Бюро экосистем Вторника. Ясно, что он против возврата системы, предшествовавшей Новой Эре».

Добровски громко: «Я этого не говорил. Я только…»

Ататюрк: «Потом, Гражданин Добровски. Вас обязательно выслушают. Гражданка Мюллер. Как важное лицо во Всеобщем инженерном департаменте…»

Мюллер: «Я возглавляю департамент».

Ататюрк улыбаясь: «Что и делает вас очень важным лицом. Как руководитель комплексного и чрезвычайно влиятельного департамента полностью ли вы осознаете огромную значимость слома системы, которая достаточно устойчиво существовала ряд обтысячелетий? Не хотите ли вы сделать несколько предварительных замечаний?»

Мюллер: «Более чем несколько. К этой теме нельзя подходить поверхностно. Я изучала проблемы, то бишь сложнейшие вопросы… Не хватало времени добраться до тысяч более мелких вопросов и деталей… они-то зачастую открывают, что более крупные проблемы неразрешимы и вынуждают нас использовать иные методы их реализации, я имею в виду — больших проблем…»

Ататюрк, направляя на Мюллер свой тычок: «Ваше мнение в данный момент? Понятно, что вы можете пересмотреть его в свете будущей информации».

Ататюрк, снова заняв объектив камеры: «ИНТЕРИМ предлагает только мнения. Программа не представляет официальных политических заявлений. Комментарии официальных лиц в течение этой программы никак не обязывают отождествлять их с учреждениями, которые они представляют».

Мюллер: «Я согласна с моим уважаемым коллегой. Гражданином Добровски. Масштабы задачи потрясают. Вопрос все-таки в возможности или невозможности. Если невозможно и остается определить…»

Ататюрк: «Но девиз вашего департамента — НИЧЕГО НЕВОЗМОЖНОГО».

Мюллер: «Да, правильно, ух! Не полный собачий бред. Я определенно не желала бы относить эти бранные слова к успешным и всегда достижимым целям департамента. Но давайте-ка посмотрим: НИЧЕГО НЕВОЗМОЖНОГО касаемо только возможного. Вы же не попросите, например, департамент сдвинуть Землю с ее орбиты. Или сгладить Гималаи, хотя это в пределах возможностей, но было бы невообразимо дорого. Вы понимаете меня?»

Ататюрк: «Да. Но я полагаю, что никакое собачье дерьмо не отражает уважения к вашему девизу. Вы говорите мне, что ваш департамент в сочетании с усилиями коллег не в состоянии решить требования, как выразился Гражданин Добровски, перехода от вертикальной системы жизни к горизонтальной?»

Мюллер: «Я такого не говорила. Я просто…»

Ататюрк: «Вы сказали именно так».

Мюллер, поднимаясь со стула и свирепея: «Я не говорила! Что я сказала…»

Ататюрк, слегка втыкая в гостью художественное орудие: «Ну, ну. Не распаляйтесь. Сохраняйте спокойствие. Будем логичными. Придерживайтесь фактов. Вы государственная служащая, вам не к лицу проявлять неуважение к системе и выглядеть самонадеянной».