— И как он оказался на той трассе, да еще в багажнике? — не понял Матвей.

— Наряду ДПС удалось выяснить лишь то, что его оглушили и забросили в машину еще в Москве, когда он направлялся в магазин за минеральной водой.

— Не надо было вечером пить, — беззлобно пошутил Матвей. — И что дальше?

— Дальше он путается в рассказе. Все помнит смутно, несколько раз терял сознание.

— А где его избивали? — Матвей испытующе посмотрел в глаза Базарова. — Прямо у трассы?

— Нет, туда его вывезли уже в бессознательном состоянии. Где били, сказать даже приблизительно не может. Говорит, сразу натянули на голову пластиковый пакет — и на заднее сиденье его же машины. Потом въехали в некое подобие гаража. Все были в масках. Требовали платить ежемесячно миллион долларов. Он стоял на своем, у него нет денег и он честно живет на одну зарплату.

— Значит, отказал?

— Выходит, так, — кивнул Базаров.

— Чего же они его не убили? — нахмурился Матвей.

— Не знаю, — развел руками Базаров. — Может, он сознание потерял, подумали, что мертв, или вспугнул кто-то.

— Странно, — Кораблев сел на диван. — А населенный пункт ближайший далеко?

— Да почти на задворках Петелино, — на секунду задумавшись, ответил Базаров.

— Он помнит время, когда вышел из машины?

— Ориентировочно в десять часов утра.

— Понятно, — Матвей встал, подошел к окну. — Его не собирались убивать. Лица прятали, рот не заклеивали. Сейчас ведь холодно, и человек из-за насморка может попросту задохнуться.

— Это я и без тебя понял, — вздохнул Базаров.

— Думаю, это только начало. Захару просто дали время на размышление, — сделал вывод Матвей.

— Неужели те, кто на него наехал, считают, что через неделю они получат согласие, а полиция будет сидеть все это время сложа руки? — с раздражением спросил Базаров.

— Не знаю, — честно признался Матвей. — Может, у тех, кто на него напал, и думать-то нечем?

— Хорошо, будем теперь решать этот ребус. Чем собираешься заниматься?

— Теперь остается набраться терпения и ждать, — сказал Матвей. — Хотя…

— Что? — заволновался Базаров.

— Он может подумать, что это организовано мною, — выдвинул предположение Кораблев.

— С чего ты так решил? — насторожился Базаров.

— Человек, переживший такой стресс, не в состоянии адекватно оценивать обстановку как минимум месяц. Он сейчас будет видеть организатора его похищения в каждом человеке, — стал объяснять свою точку зрения Матвей. — А во мне тем более, ведь он очень напугался, когда увидел меня в квартире любовницы, адреса которой никто не знал.

— Может, мне и не следовало тебя информировать о ней, — задумчиво пробормотал Базаров.

— Знаешь, как только я почувствую, что ты меня просто используешь и что-то недоговариваешь, сразу разорву с тобой все отношения, — предупредил Матвей. — Поэтому будь добр, не юли. Я, конечно, понимаю, там у вас свои законы и порядки, но я не бомж, который стучит за бутылку пива.

— Я не использую тебя, — обиделся Базаров. — У меня, напротив, сложилось впечатление, что все наоборот.

— Ты лучше скажи, как мне сейчас осмотреть место, где обнаружили машину с Захаром? — Кораблев выжидающе уставился на полицейского.

Пробок почти не было, и вскоре Матвей уже сворачивал с автострады на дорогу, ведущую в Петелино, в котором, по сути, заканчивался асфальт. Дальше тянулась разбитая еще осенью уборочной техникой дорога. В колее скопилась грязно-желтая вода. Лобовое стекло то и дело заливала мутная жижа. Справа началось поле, с которого почти исчез снежный покров, слева — лес. Проехав совсем немного, Матвей увидел просвет среди сосен. На небольших островках мокрого снега — следы машин. Догадавшись, что именно здесь и обнаружили машину с Захаром, свернул. По корпусу застучали лишенные листьев ветки деревьев, зашуршали своими мохнатыми лапами сосны. Через несколько десятков метров он оказался на полянке, по периметру которой остались бетонные столбы, кое-где из месива грязного снега и талой воды торчали куски арматуры и остатки кирпичных стен. Скорее всего в далеком прошлом здесь было какое-то сооружение. Возможно, элеватор или склад для зерна.

Заглушив двигатель, Матвей вышел из машины. Рыхлый и влажный снег был весь истоптан и перемешан колесами машин.

Кораблев огляделся. Со всех сторон к полянке подступал густой лес. Он двинул в направлении деревни. Продираясь сквозь кустарник, проваливаясь по колено в грязную жижу, отошел на несколько десятков метров и повернул направо. Таким образом Матвей пытался понять, мог здесь праздно шататься человек или нет. Если повезет, найти следы. Однако обойти свободный от леса пятачок земли было тяжело. Здесь, в отличие от открытой местности, снега было еще валом. Набухший водой, он хранил под собой упавшие ветви, пеньки, ямы. Несколько раз Матвей едва не шлепнулся. Отказавшись от своей затеи обойти пятачок, он вернулся к машине. Забравшись за руль, выехал на дорогу и остановился. Вышел наружу, подошел к обочине, пытаясь разглядеть полянку. Тщетно. Выходит, с проселка оставленную там машину невозможно увидеть, равно как и расслышать доносившиеся из багажника машины крики о помощи.

«По всей видимости, в «Скорую» позвонили те, кто и похитил Захара, — подумал он. — Нельзя исключать и инсценировку похищения. Если он решился на такое, значит, почувствовал запах жареного и сейчас попытается поставить себя в один ряд с Падаковым».

* * *

Захар разлепил глаза от грохота распахнувшейся двери. В комнату торопливо вошли врач, девушка и косматый мужчина в накинутых белых халатах. У мужчины на плече была видеокамера.

— Как себя чувствуете? — осторожно спросил доктор.

— Нормально, — Захар поправил подушку, сел в кровати, расправил на одеяле складки.

Полчаса назад ему этот же доктор сказал, что к нему рвутся телевизионщики. Их пока сдерживает охрана, но он не гарантирует, что кто-то из них не найдет способа проникнуть в отделение неврологии и отыскать одноместную палату, которую занял чиновник.

Захар для виду повздыхал, заранее зная, что шумиха поднята специально, потом попросил помочь подняться и, придерживаясь за врача, отправился приводить себя в порядок. Придирчиво рассмотрев себя в зеркале, он решил лишь побриться и попросил врача сменить повязку. Наведя марафет, разрешил пропустить к себе журналистов самого известного новостного канала.

— У вас десять минут, — предупредил доктор журналистов и вышел.

— Здравствуйте, — поприветствовала наконец его журналистка. — Мы благодарим, что вы выбрали нас, чтобы дать интервью…

— Я готов поговорить со всеми, но мое состояние, — он вздохнул и изобразил видимой из-под бинта частью лица и глазом мученическое выражение.