Когда мы наконец въехали за свои посты, я услышал в небе гул моторов (выходит, мне накануне не померещилось) и узрел совершенную небывальщину – над лесом кружились наши истребители – тройка И‐15бис и столько же И‐153, которых было легко отличить по убранным шасси.

С чего бы это вдруг? Интересно, за что нам сегодня такая честь?

Но одновременно где-то в той стороне, откуда мы приехали, стали слышны далекие глухие разрывы – кажется, финны начали обстреливать из минометов наших «соседей по несчастью». Интересно, а почему били по ним, а не по нам? Ведь причиной их головной боли сегодня были именно мы. Тут напрашивалось два равноценных варианта – либо они испугались наличия в воздухе нашей авиации (хотя не факт, что обнаружить и атаковать их минометную позицию с воздуха было вообще реально), либо произошло неизбежное запаздывание по части реагирования и передачи команд по цепочке. Поясню насчет второго. Если финскому командованию доложили о первой перестрелке с нами, еще по пути к «соседям», и оно начало на это реагировать, все выглядело логично. Пока приказали минометчикам, пока они заняли огневую позицию, пока открыли огонь – изначальная вводная стала уже неактуальной, а команды у них наверняка передаются, как и у нас, дедовским способом, то есть через связных.

Но возникал другой вопрос – почему это финны не подняли в воздух свои хваленые «Спитфайры» ради разгона наших бипланов? Странные они ребята все-таки…

Первым делом мы направились в штабной фургон, где уже собрался обычный «ареопаг». По моей просьбе Смирнов поставил на возмущенно заскрипевший стол противотанковое ружье и патроны к нему. Товарищи младшие командиры, к которым прибавилась еще и недавно свалившаяся к нам на голову летчица, с интересом уставились на это «бахало».

– Это что? – спросил Бышев, видимо, вследствие молодости самый любознательный из всех.

– Это, дорогие товарищи, английское противотанковое ружье системы «Бойс», – охотно ответил я тоном музейного экскурсовода, поставив к стенке свой провонявший порохом ППД и снимая шапку. – И, что характерно, командовал его расчетом тоже англичанин. А у него было, в частности, вот это.

Здесь я достал из кармана и продемонстрировал присутствующим трофейный револьвер.

– А документов у этого англичанина при себе не было? – задал дурацкий вопрос тот же Бышев.

– Когда я попытался вытащить из леса на дорогу труп этого англичанина, белофинны навалились на нас так, словно это было тело самого маршала Маннергейма. Из-за этого мы оттуда еле ноги унесли. Да и с какого перепугу у них должны быть документы? Они же здесь нелегально, в лучшем случае – в качестве каких-нибудь советников! Или вы, товарищ Бышев, думаете, что в этих условиях им есть хоть какой-то смысл таскать в карманах удостоверения личности?

– Наверное, нет, – сказал на это замполитрука, слегка подумав. При этом по его физиономии было видно, что, тем не менее, он подобным «непорядком» недоволен.

– Вот то-то же! – сказал я и далее изложил результаты поездки, объяснив собравшимся, что «соседи» взаимодействовать с нами не будут, как я это, собственно говоря, и предполагал.

– В общем, товарищи, устроим свой прорыв, с блэкджеком и шлюхами! – закончил я свой доклад и только тут с ужасом понял, что последнее выражение вырвалось у меня чисто автоматически. Вот черт!

– С чем с чем? – безмерно удивился за всех стоявший позади меня Гремоздюкин. Ну да, они же здесь не знают, кто такой Бендер (который не Остап, а робот), поскольку «Футураму» не видели.

– Это такое выражение времен «золотой лихорадки», – соврал я. – Джека Лондона читали?

– Читали, – ответила пара неуверенных голосов.

Вслед за этим в фургоне повисло молчание. У меня было такое чувство, что они, все без исключения, воспроизводили в уме творчество Джека Лондона, силясь определить, в каком же именно произведении он написал подобные слова, про карточные игры (а точнее – импортную вариацию известного всем «Очка», заточенную под казино) и женщин с пониженной социальной ответственностью. Зря это вы, ребята, не тужьтесь и не трудитесь, только мозг сломаете.

– Значит так, – прервал я их бессмысленный мыслительный процесс. – Это, товарищи дорогие, еще далеко не все. Срочно нужен десяток бойцов, лучше всего добровольцев.

– Когда? – спросил Гремоздюкин, без особого удивления в голосе. Кажется, подобные распоряжения перестали его удивлять.

– Да прямо сейчас, – сказал я и посмотрел на свои часы. На них было 11:48, недолго же мы, оказывается, воевали. Я, честно говоря, думал, что мы под огнем полдня проторчали, а прошло-то всего пара часов. Ну да в бою время всегда долго тянется.

– А точнее, максимум, к 14:00, – уточнил я.

– Зачем?

– Затем, что, хоть наши соседи и отказались от совместного с нами прорыва, сегодня в 16:00 они будут пробовать прорваться сами. Точнее сказать – снова попытаются вывезти своих раненых, по той же второй дороге. Очень просили поддержать их, хотя бы ради разведки.

– Разведки чего? – поинтересовался Гремоздюкин. – Чего им там еще может быть не ясно?

– Ну, понятно чего. Это, кстати, в наших же интересах.

– В каком смысле?

– Поясняю. Если соседей опять встретит белофинская засада, да еще и с танками в придачу (а я полагаю, что именно так оно и получится), это будет означать только одно. И именно – что наш прорыв они встретят столь же «радушно». А если у противника действительно танки – уйти отсюда через фронт они нам спокойно и с минимальными потерями не дадут. Что из этого следует, товарищи младшие командиры?

Переспрашивать, словно ученый попугай, никто, слава богу, не стал. И я продолжил:

– А значит, нам надо обнаружить и пересчитать эти самые танки противника, точно определить их тип и, по возможности, засечь место, где они базируются. Сделать это по следам траков на снегу, по-моему, не столь уж и сложно. Хотя и сейчас примерно понятно, откуда они являются. Тем более что по словам товарища пилота, наше командование давно предполагает, что у белофиннов где-то там, на льду этого гнилого во всех смыслах озера еще и аэродром спрятан.

– Ну сосчитаем мы их и засечем, – сказал Гремоздюкин задумчиво. – А дальше-то что?

– А дальше, товарищ старшина, все просто, как мычание. Если насчет танков и прочего все подтвердится – ближайшей ночью мне придется собрать диверсионную группу и пойти туда с тем, чтобы попытаться максимально облегчить нам жизнь при грядущем прорыве.

– А смысл, товарищ майор? – задал резонный вопрос Гремоздюкин. – Вы же там все поляжете!

– Ну очень постараемся не полечь. Я же не собираюсь атаковать этот чертов хутор у озера в лоб, густой цепью и с молодецким «ура». Нам и надо-то всего лишь найти, а потом поджечь или взорвать их наличные запасы горючего. И тогда их танки и самолеты просто не сдвинутся с места. По крайней мере – какое-то время, поскольку доставка горючего по той же, примыкающей к озеру узкоколейке дело не быстрое. Это, надеюсь, понятно?