и растереть. Правило первое, оно же единственное из двух: слушать меня внимательно. Второе правило вам известно: никаких убийств. Вы сюда пришли учиться владеть оружием, и главное здесь – учиться. А все свои маленькие глупые обиды оставляйте за дверью, иначе вылетите отсюда, как пробка из шампанского в неумелых руках – быстро и неожиданно. Меня не волнует, какими мастерами вы стали в своём возрасте, кто ваши прежние учителя, и меньше всего меня волнует, что вы думаете обо мне. Если увижу, что вы мешаете учебному процессу, а тем паче нарушаете моё единственное правило – вылетите.

Он прошёлся мимо нас ещё раз.

– Всем понятно? Ты! – ткнул он в Сергея. – Выйти из строя. Как зовут?

– Сергей Краевой, – вытянувшись, отрапортовал парень.

– Двадцать кругов бегом – марш! – скомандовал он и почти без паузы продолжил: – Ты!

– Елизавета Фёдорова! – выкрикнув, вышла из строя Лиза.

– Как батюшка поживает? – внезапно прорезался намёк на интерес у тренера. И это, по-моему, порвало шаблон всем присутствующим.

– Отлично поживает! – так же громко ответила Лиза, а по строю пошли шепотки.

– Постой пока тут, – указал он место рядом с собой. – А ну тихо! – взревел он раненым медведем на расслабившийся строй. – Так, кто тут ещё? Ты, сюда же, – ткнул он пальцем в мою сторону. – Остальные, пятнадцать кругов – бегом марш!

Пока все бегали, он отвёл нас в свой закуток и, усевшись на стуле, спросил:

– Ну и что мне с вами делать?

– Тренировать? – даже немного растерялся я от поставленного вопроса.

– Кого? – глухо заухал он. – Вот её, дочку первого бретёра двора при батюшке нашего государя? Или тебя, сынка Виктора Геннадьевича? Я смотрел запись твоей дуэли. Пользовался даром?

– Пользовался, – сознался я. – И не стыжусь этого.

– А без него так смог бы? – спросил этот медведь. – Только честно.

– Скорее да, чем нет, но там я не мог рисковать, – прямо сказал я.

– Вот то-то и оно. Я могу поставить руку и натаскать простого аристократа, даже непростого могу. Вот взять вашего приятеля… Вы ведь с ним за компанию пришли? Через год он у меня уделает половину первокурсников, обучавшихся с детства. Но вам сверх того, что вы уже умеете, добавить что-то не получится. Ну и зачем, спрашивается, вы мне тут? Портить учебный процесс, отвлекать учеников? Так они и сами с этим успешно справляются.

– Можно я скажу? – выступила Лиза.

– Ну давай, послушаем, если дочери славного графа Фёдорова есть что сказать, – откинулся на спинку тренер.

– У нас с Леонидом одно оружие, но разные школы, поэтому мы могли бы тренироваться отдельно, друг с другом, и учиться друг у друга. Всё, что нам требуется, – это оборудованная площадка и оружие. При нашем уровне ранений можно не опасаться, так что привлекать доктора для дежурства нет смысла. В дополнительном надзоре мы также не нуждаемся, – заявила она.

Нагловато, но в целом верно. Так что я кивнул в знак согласия.

– Ну, разве что так. Да, это можно, но чтобы меня не отвлекали. – Он порылся в ящике стола. – Вот вам ключ от малого зала. Никому не передавать, после занятий сдаёте мне. И чтобы в общем зале, пока идёт занятие, я вас не видел.

Мы встали в стойке друг напротив друга.

– Готов? Сегодня предлагаю пройтись по технике. Собственную способность я выключить не могу, но для чистоты теста ты своей пользоваться не должен.

Лиза отсалютовала мне шпагой и сразу перешла в атаку. Я отразил первый выпад, второй, третий, а следом, закрутив её шпагу, перешёл в наступление, попробовав выбить оружие из её рук. Не вышло. Следом выпад, отскок, парирование. Финт, выпад, отскок. Мы не стремились поранить друг друга, а были нацелены скорее на оружие в руках напротив.

Продолжая раз за разом и войдя в ритм, погружаешься в состояние сродни медитации. Порой это хорошо, так удобно закреплять навыки. Но сейчас явно неподходящий случай.

– Что-то произошло? – улучив момент, спросил я.

– Ничего.

Отбив мой выпад, она помедлила и упустила шанс на продолжение.

– И всё же меня не отпускает чувство, что что-то не так, – перешёл я в наступление.

– Тебе показалось.

Парировав несколько выпадов, она поняла, что я больше не атакую, и повернулась ко мне спиной.

– То есть всё в порядке? – уточнил я, просто на всякий случай.

– Да, не обращай внимания. Всё. В полном. Порядке, – припечатала она меня.

По спине прокатился холодок. Ну и как на это реагировать?

– Ты что, обиделась на меня? – подойдя к ней, спросил я, найдя, казалось бы, очевидную причину такого поведения.

– Ну что ты, как можно обижаться на близкого человека, вернувшегося неизвестно откуда, провалявшегося сутки в бреду и вскрикивающего, как только от него отходит одна из жёнушек, – выдала она свою осведомлённость.

– А если этот человек сделает так?

Я аккуратно приобнял её со спины, чтобы не поранить оружием и не пораниться самому.

– Только… – что-то пробурчала она.

– Что ты говоришь? – ткнулся я носом в её макушку.

– Только если он продолжит, – прошептала она, поворачиваясь и заглядывая мне в глаза.

– Ну как тут устоять…

Фразу закончить я не успел.

Над техникой поцелуев мы проработали до окончания занятий, и, как и договаривались, я не применил ни одной сверхспособности. В конце мы еле успели отстраниться друг от друга, когда в зал влетел тренер.

– Смотрю, занимаетесь, не жалея себя. Давайте уже, шуруйте отсюда, занятие окончено.

И то верно. Позанимались. Стойкое ощущение, что я отдался на волю стихии, небрежно швыряющей утлый кораблик по волнам, вместо того чтобы крепко держать руль судьбы. Но, может, порой так и надо поступать – довериться чему-то более глубокому и первобытному, чем человеческий разум?

* * *

Лиза слонялась по комнате и не могла понять, что с ней такое. Самоанализ впервые в жизни не помогал, а больше мешал: какой толк от детальных подробностей всплеска гормональной активности, учащения пульса и количества навязчивых мыслей, неподконтрольных тренированному разуму.

Она присела на кровать, но не выдержала и десяти секунд, вскочив обратно на ноги. Сердце, было успокоившееся, снова зашлось в пике, стоило подумать о случившемся. Предательский организм, как будто не прошедший через смертельно опасные тренировки, сошёлся в клинче с холодной логикой, пестуемой её семьёй веками. Нет, так дело не пойдёт. Конечно, у неё есть догадка, что именно с ней творится, но признать её подобно смерти.

А ведь всё так хорошо начиналось: наблюдение за интересным объектом, способным противостоять её дару. Да за разгадку подобного казуса ей были бы благодарны десятки будущих поколений. Но вмешался неучтённый фактор. То, через что