– В левой руке. Хочешь забрать его? – отозвался он левее того места, где, по моему мнению, был.

– Ты обещал, – напомнил я.

– Обещания… Ты идиот. Я убью тебя и возьму твою женщину прямо над твоим трупом. Бомба? Смотри! А, прости, забыл, ты же уже не можешь увидеть, как я жму кнопку. Никакой бомбы нет. Это муляж! И ты на него купился. Аха-ха-ха. Купился и сам себе выколол…

Отлично! Бомбы нет, что не может не радовать. А ещё этот самодовольный идиот слишком сильно сместился в сторону, пытаясь меня обойти. Удар эфиром – и противный голос замолк, после чего послышался мягкий стук упавшего тела.

– Лиза, ты в порядке?!

Бросив бесполезную шпагу, я на ощупь пытался добраться до неё, но споткнулся о чьё-то тело. Нащупал кинжал, торчащий из глазницы. Сергей. Прости, друг. Прости. Я опоздал. И за это прости тоже, вырвал я нож.

– Лиза, скажи что-нибудь!

– Я тут. Ты в порядке? – сипло прошептала она.

– Я в порядке. Ничего не вижу, но в порядке. Сейчас я доберусь до тебя, подожди немного.

– Что с ребятами? – спросила она, когда я добрался до неё и начал перерезать верёвки.

– Настя связанная лежит рядом. Вроде без сознания. Сережа… Серёжа умер.

– Ясно, – донеслось тихое.

– Что случилось? Как вы здесь оказались? – спросил я, освободив Лизу. Вроде веревок больше нет, по крайней мере, я ничего не нащупал.

– Мы были в комнате у Насти, обсуждали наряды. В дверь постучали, и она отошла, а потом – чернота. Я даже обернуться не успела. Пришла в себя только тут.

– Прости меня. Я опоздал, – прошептал, прижимая девушку к себе.

– Ты не виноват! – Она дёрнулась в моих объятиях. – Я так не думаю. Не вини себя.

Через некоторое время она уже более уверенно сказала:

– Надо выбираться. У тебя телефон с собой?

– Да, сейчас. – По памяти разблокировав телефон и набрав отца, я скупо пересказал ему, что случилось и где мы находимся. – Всё, теперь ждём.

Через пару минут мы даже не услышали, а почувствовали топот множества бегущих по коридору ног, услышали, как распахнулась дверь, ударив по стене. И главное, знакомые голоса преподавателей, лицеистов и доктора.

Бережно поднятый чьими-то руками, я с поддержкой добрался до лазарета и, прежде чем забыться тяжелым сном, попросил, чтобы девочкам оказали помощь в первую очередь.

* * *

В комнате сидели трое. Молча, недвижно. Лишь Фёдор периодически наполнял стакан, цедя один за другим и ставя очередную пустую бутылку под стол.

Поместье затихло. После случившегося хозяин объявил практически осадное положение, собрав на территории всех бойцов рода, включая отряд, что собрал Леонид.

– Как они? – встрепенувшись, спросил Виктор и начал набивать трубку.

– Положили вместе, – вполголоса начал Фёдор. – Лёня восстанавливается нормально, ещё месяц – и можно будет снимать повязки. С Лизой всё не так хорошо. Её организм подвергся значительным изменениям, и врачи не могут дать прогноз. Любое воздействие на глаза уже на следующий день начинает отторгаться. Мы консультировались с её отцом, но он тоже без понятия. Говорит, что бывало по-разному: кто-то из предков смог вырастить глаза самостоятельно, кто-то нет, оставшись на всю жизнь слепым. Но даже в лучшем варианте это может занять годы.

– Плохо, – односложно высказался Виктор.

– Что происходит? – задал вопрос Фёдор. – Мало того что это попало в прессу, так ещё и сразу на следующее утро. А теперь все газеты пестрят заголовками о вседозволенности благородных и выставляют виновником случившегося нашего парня. Эти собаки забыли все приличия!

– Всё хуже, чем тебе кажется. Меня отодвинули в сторону и отдали дело Тайной канцелярии. Там у меня, сам понимаешь, людей почти нет, но, по слухам, они действительно хотят сделать из Леонида козла отпущения, чтобы утихомирить взволнованную аристократию и простой народ. Вроде как все равны перед законом, и виновник понесёт заслуженное наказание. За это ратуют и многие родители тех, кто там обучается.

Во дворце старые противники откровенно скалятся мне в лицо, предвкушая, как подо мной опрокинется стул. И сейчас он явственно трясётся. Гришу задвигают в сторону. Чужие ставленники в моём управлении начали поднимать старые дела, пересматривая выводы и решения. Император не отвечает на мои просьбы об аудиенции, и всё, что я смог, это изложить свои выводы письмом. Да и то, пока оно дойдёт…

Загруженность такая, сам понимаешь, ни на Рождество, ни на Новый год я не смог вырваться. – Виктор помассировал виски. – Только наступил просвет, и я выбрался домой, а тут это. Вы ещё не говорили им, что Анастасия покончила с собой?

– Эрика и Мелисса знают, но пока молчат. Мы постарались оградить их от новостей извне.

– Надо сказать, – вздохнул Виктор. – Чем раньше, тем лучше. Боюсь, он не оценит, если мы сейчас смолчим. Молодость… она не любит прощать.

– Что дальше? Так всё и оставим? – подал голос Григорий.

– Пока выжидаем: без рычагов давления в расследовании я мало что могу. Но происходящее мне не нравится. Слишком большая волна поднялась. Случившееся восприняли как отличный повод, чтобы избавиться от меня. Всё выглядит как отлично срежиссированная театральная постановка, но моё мнение никого не интересует. Последнее прошение о личной встрече с императором, которое я подал, ещё не рассмотрено, но рано или поздно я своего добьюсь. Долго держать меня вдали от государя чёртовы продажные ублюдки не посмеют. А там поборемся.

Прошение было удовлетворено через три дня.

– Мой государь, – склонился в поклоне Виктор.

– А, Витя, давненько я тебе не видел. Как семья? Как сын? Таким крепким малышом был в своё время. Он меня недавно порадовал, – благосклонно, пусть и с некоторой задержкой ответил Александр V, наблюдая, как маршируют по очищенному от снега плацу солдаты.

– Сын жив и сейчас восстанавливается от ранений, ещё месяц – и он придёт в норму, – ответил Виктор.

– Это славно. Негоже такому удалому молодцу лежать пластом перед судом. На эшафот следует всходить с высоко поднятой головой, – расслабленно продолжил император.

– Я не понимаю, о чём вы… – растерялся Виктор.

На его глазах выражение лица императора преобразилось в оскал.

– Эх, Витя, ты так долго копал под нас, столько раз спасал жизнь этому никчёмному мягкотелому придурку, не стоящему даже упоминания в истории, кроме как в качестве глупого внука по-настоящему великого императора. Но в конце концов ты проиграл и даже так и не осознал, что это произошло.

– Мой государь… – прошептал Виктор.

– Да брось, всё ты понял. Гадаешь, поди, кто перед тобой? Но в одном ты прав: я император. И теперь ты, они, все вокруг – все вы служите мне.