заметно изогнулись, но глаза оставались холодными и бесстрастными. – Ты меня с-сама впус-стила! Но ес-сли ты хочеш-шь, чтобы я уш-шел – ответь на нес-сколько вопрос-сов!

– Какие еще вопросы? – пролепетала Катя, осознав, что незваный гость уже оттеснил ее из прихожей в жилую комнату и теперь осматривает ее цепким скользящим взглядом.

И еще она осознала, что в полуметре от нее находится стационарный телефон.

– Очень прос-стые вопрос-сы… во-первых, где с-сейчас Надежда Николаевна Лебедева? Где ее ис-скать?

– Я понятия не имею! – выпалила Катя, и, отступив еще немного, убрала руки за спину и незаметно, как ей казалось, сняла с телефона трубку.

– Не с-стоит! – Незнакомец выбросил вперед отвратительно гибкую руку, схватил телефонный провод и одним движением вырвал его из розетки. – Не с-стоит! Вс-се равно ничего не получитс-ся! Лучш-ше ответь на вопрос-сы, и я уйду…

– Я вам не верю… – пробормотала Катя, с тоской глядя на телефонный провод.

– Это не важно, – незнакомец снова улыбнулся одними губами, – пос-старайся, чтобы я поверил тебе! Итак, мой второй вопрос-с: что ты знаеш-шь о ш-шкатулке?

Он не сводил с Катиного лица своих немигающих глаз – и внезапно девушка почувствовала, что этот холодный взгляд парализовал ее, больше того – проник в ее душу, что она больше не может ему сопротивляться и сейчас, сию минуту, выложит этому отвратительному незнакомцу все, что она знает…

И в эту секунду слева от нее раздался негромкий звук.

Это было кошачье мяуканье – негромкое, но недвусмысленное предупреждение, каким рассерженная кошка предупреждает, что ей не нравится происходящее, что она расценивает чье-то поведение как прямую угрозу своим интересам или своему достоинству, и она намерена перейти к серьезным действиям.

Холодный взгляд треугольных глаз метнулся в сторону.

В ту же секунду Катя почувствовала, что к ней вернулась способность двигаться и самостоятельно мыслить. Она скосила глаза налево и увидела Диану. Золотистая красавица стояла рядом с ней, выгнув спину горбом и подняв шерсть на загривке, и грозно шипела, глядя на незваного гостя.

А с тем происходило что-то непонятное: его треугольные глаза слезились, бледное лицо покрылось зелеными пятнами, рот приоткрылся, он тяжело, хрипло дышал.

И тут до Кати дошло: у этого загадочного человека аллергия на кошачью шерсть! Ей раньше приходилось видеть такое – человек задыхается, его глаза краснеют и слезятся, стоит ему оказаться в непосредственной близости от очаровательной и совершенно безобидной киски.

Действительно, незнакомец закашлялся, закрыл рот платком, на лбу у него выступили капли пота.

А Диана, не чувствуя к нему никакого снисхождения, медленно шла вперед, шипя, как закипающий чайник и тесня незваного гостя в прихожую.

– Ну что, – не удержалась Катя от язвительной реплики, – больше у вас нет вопросов?

– Я… еще… вернус-сь… – с трудом проговорил тот между приступами мучительного кашля – и выскользнул из квартиры.

Дрожащими руками Катя заперла дверь и опустилась на пол тут же, в прихожей.

Мария Петровна, соседка Надежды Николаевны, вышла на прогулку со своим песиком Тяпой.

Как обычно, она закрыла дверь на все замки и тут же вспомнила, что забыла самую удобную хозяйственную сумку. А выходить на прогулку без хозяйственной сумки она считала непрактичным: вдруг по дороге подвернется что-нибудь хорошее?

– Тяпа, подожди меня, – строго сказала Мария Петровна песику. – Веди себя хорошо, и никуда отсюда не уходи!

Она вернулась за сумкой, но той не оказалось на обычном месте, так что на поиски ушло три или четыре минуты.

И тут с лестницы донесся громкий лай.

Мария Петровна схватила сумку и со всех ног бросилась вон из квартиры.

Тяпа был по происхождению скотч-терьером, а собаки этой породы отличаются веселым и жизнерадостным нравом и очень любят ввязываться в разные рискованные приключения. Поэтому Мария Петровна решила, что Тяпа снова во что-то такое ввязался, и его срочно нужно спасать.

Выскочив на лестничную площадку, она увидела возле соседней двери незнакомого мужчину. Мужчина этот был очень странный – долговязый, худой и необычно гибкий, как будто в его теле вовсе не было костей. Еще у него было какое-то неприятное лицо – бледное, как полотно, даже немного зеленоватое, и очень узкое. И глаза на этом лице тоже были странные – треугольные и немигающие.

Этот странный незнакомец, как уже сказано, стоял возле соседней двери, прижимая к лицу платок, и кашлял.

«Понятно, почему он такой бледный, – подумала Мария Петровна, – болеет, должно быть. А если болеешь – сиди дома, а не ходи по домам, не распространяй инфекцию».

Тяпа жался в сторонке от незнакомца и оглушительно лаял, но подходить к нему ближе боялся, что само по себе было нехарактерно для смелого и решительного скотч-терьера.

– Мужчина, вам плохо? – спросила Мария Петровна. – Может, «Скорую» вызвать?

На самом деле она видела, что человеку не так уж и плохо, просто он показался ей подозрительным.

– Не надо! – гнусавым голосом ответил он из-за платка. – Я пойду.

– А к кому приходили-то? По какому вопросу? – Мария Петровна подхватила Тяпу и отважилась сделать к незнакомцу два шага.

Но он только махнул рукой и скрылся в подъехавшем кстати лифте.

Ивана Валерьяновича Савушкина Надежда хорошо помнила. Еще когда она пришла в свой институт молодым специалистом, он уже был там начальником – небольшим, но перспективным и, что бывает редко, пользовался хорошей репутацией и у вышестоящего начальства, и у подчиненных. Человек он был добрый, семейный, гайки на работе не закручивал, сотрудников называл приятным старым словом «коллеги» и часто повторял свою любимую фразу:

– Коллеги, или работайте, или соблюдайте трудовую дисциплину!

То есть тех сотрудников, которые любили и умели работать, с головой погружались в инженерные задачи, забывая о времени и о посторонних делах, он не гонял в колхоз и на овощебазу, покрывал их, если они опаздывали на работу, и закрывал глаза на прочие нарушения дисциплины, с которыми в те времена полагалось беспощадно бороться. Приятно было и то, что он с каждым сотрудником, от молодого специалиста до старого чертежника, разговаривал исключительно на «вы» и с настоящим, а не напускным уважением.

Если ему приходилось вместе с коллегами ехать в дальнюю и длительную командировку, он старался сделать все, чтобы улучшить им бытовые условия. Как-то Надежда вместе с ним ехала в Харьков, так Иван Валерьянович всю дорогу кормил ее и остальных сотрудников замечательными пирожками с капустой, которые напекла в дорогу его жена.

Надежда была хорошим инженером, в работе разбиралась, поэтому отношения с Иваном Валерьяновичем у нее были очень хорошие.

И вот сейчас она набрала номер, который ей дала Милка.

Ответил ей сам Иван Валерьянович. Голос его почти не