ронину приблизился торговец со свечой в руке.

– Что с ним случилось? – спросил он озабоченно.

– Он принял яд, чтобы покончить со своей беспутной жизнью, – ответил ронин, вглядываясь в лицо мертвого бандита. – Люди Ёсиго Суниями всегда носят при себе яд желтой лягушки, чтобы покончить с собой при угрозе плена. У тех, кто принял этот яд, на лице выступают такие вот черные пятна. Впрочем, меня не заботит никчемная жизнь этого мерзавца. Меня заботит другое: почему Отец Черных Людей послал своих слуг за твоей дочерью?

– Я не знаю, высокородный сударь…

– Не лги мне, торговец! – Лицо ронина посуровело. – Ты не должен ничего от меня скрывать, если рассчитываешь на мою помощь! Какую тайну хранит твоя дочь?

Торговец закусил губу, глаза его обежали темные углы таверны, он понизил голос:

– Прости, высокородный сударь, но здесь не место для откровенного разговора. Хозяин этой таверны не вызывает у меня доверия, да и помимо него здесь могут прятаться дурные люди. Сам посуди, сударь: откуда Отец Черных Людей узнал, что мы с дочерью заночуем сегодня в этой таверне?

– Ты прав, торговец. Здесь лучше не говорить лишнего. Я думаю, сейчас нам лучше покинуть таверну и отправиться в путь до рассвета, потому что Ёсиго Суниями скоро узнает о гибели своих людей и пришлет сюда еще нескольких. Так что, если вы с дочерью немного отдохнули, лучше выйти прямо сейчас.

Ронин спрятал свой верный меч в ножны, торговец с дочерью собрали свои пожитки, и все трое покинули таверну папаши Хидаёси.

– Иду! – крикнула Катя, выходя из ванной.

В дверь квартиры упорно звонили.

Катя только что вымыла голову и сейчас, обернув ее полотенцем, шла к двери. Надежда Николаевна велела ей сидеть дома тихо и никому не открывать, но Катя отнеслась к ее предупреждению не слишком серьезно. Кроме того, может быть, это самой Надежде что-то понадобилось в своей квартире…

В дверь снова позвонили.

– Кто здесь? – на всякий случай спросила девушка, подойдя к двери.

– Надежда Николаевна, это вы? – донесся снаружи незнакомый мужской голос.

– Ее нет дома, – проговорила Катя.

– Надо же, а она мне так нужна! Мне непременно надо ей кое-что передать… откройте, пожалуйста! Неудобно так разговаривать, через дверь! Что соседи подумают?

Катя на секунду замешкалась, но все же загремела замками и открыла дверь: голос незнакомца звучал вежливо, кроме того, он знал хозяйку по имени-отчеству, значит, не посторонний человек, да и внимание соседей привлекать действительно не хотелось.

Дверь открылась, и в квартиру мгновенно проскользнул странный человек. Для начала, он был высокий и очень худой. Впрочем, в этом как раз не было ничего странного – мало ли на свете высоких и худых людей! Кроме того, он был удивительно гибкий, как будто в теле его вообще не было костей. К тому же лицо у незнакомца было длинное и неестественно бледное, оно даже немного отливало зеленью. И на этом удивительно бледном лице выделялись темно-зеленые глаза, треугольные и немигающие, как у змеи. Причем – непременно ядовитой змеи.

Кате, как художнику, это лицо показалось очень интересным, и в другой ситуации она бы его с удовольствием нарисовала, но сейчас ей такая мысль даже не пришла в голову, потому что незнакомец излучал угрозу и опасность.

Даже то, как он проник в квартиру… Катя с удивлением осознала, что он не вошел в нее, а именно проник, можно еще сказать – проскользнул, она еще и дверь-то не успела открыть, приоткрыла только едва заметную щелку – а он уже был внутри, да еще захлопнул за собой эту самую дверь…

Проскользнув в квартиру, незнакомец сразу разительно изменился. Вся его приторная вежливость разом куда-то испарилась, он оттеснил Катю от двери и прошипел, склонившись над ней:

– Здес-сь ее нет?!

– Вы про Надежду Николаевну? – испуганно переспросила девушка. – Я же сказала вам, что ее нет дома! Вы говорили, что хотели ей что-то передать? Оставьте это – я ей передам!

– Ос-ставить? – шипел незнакомец, тесня Катю в глубину квартиры. – Ш-што оставить?

– Не знаю… вы сами сказали, что хотите ей что-то передать!

– Здес-сь ее нет? – повторил тот, не сводя с Кати немигающие треугольные глаза.

– Но я же сказала вам – нет! – В душе Кати испуг смешивался с раздражением. – Нет Надежды Николаевны!

– Я спраш-шиваю не про нее, я спраш-шиваю про ш-шкатулку!

– Про шкатулку? – Катя испугалась больше прежнего, даже ноги у нее противно задрожали, так что пришлось опереться на спинку стула, но она решила не сдаваться и все отрицать. – Я не знаю ни про какую шкатулку! Понятия не имею, о чем вы говорите!

Тут до нее дошло наконец, где она видела этого человека, точнее, его смутную тень. В темной палате реанимации он допрашивал старуху на соседней койке. А потом она умерла. Ну конечно, это был он – его гибкая фигура, его почти незаметные движения, его шепот, похожий на шипенье змеи.

Как тогда, Катя почувствовала жуткий страх и едва не окаменела на месте.

– А ты не вреш-шь? – прошипел незнакомец и облизнул узкие бледные губы странным языком – удивительно узким, неприятно подвижным, да еще и раздвоенным на конце. Так, по крайней мере, Кате показалось.

– Ты не вреш-шь? – повторил он. – Не с-советую мне врать! Это опас-сно, очень опас-сно!

– Да в конце концов, кто вы такой?! – воскликнула Катя, собрав в кулак всю свою волю. – Что вам нужно? Вломились в чужую квартиру, что-то выспрашиваете, выведываете…

Что делать? Высунуться в окно и кричать? Или лучше добраться до кухни и стучать в стену? Там соседка услышит, у нее собачка…

– Я не вломилс-ся… – Незнакомец словно бы улыбнулся, во всяком случае, его губы чуть