ссорятся, душа в душу живут, а так давали друг другу полную свободу. Ленка говорила, что Алка жила неплохо – собой занималась, на курорты ездила. И менять свою жизнь не собиралась, это точно. Потому что денег он бы ей при разводе много не дал, у него особенно много и не было, стало быть, нужно на работу устраиваться, а что она может-то? Работала когда-то секретарем, образования никакого…

– Это верно, – согласилась Надежда, подумав, – а с чего тогда она призналась, что мужа ухлопала? Хотя… если эти, из полиции, на нее наехали…

– Ага, Ленка говорила, что сначала-то с ней вежливо в полиции обходились, какой-то важный чин так прямо и сказал: не сомневайтесь, найдем убийцу вашего мужа! А потом вдруг как отрезало. Вызывают ее на допрос, там все другие люди, и разговор уже совсем другой. А потом и арестовали ее. Ленка адвоката нашла, так он говорит – дело плохо, чем уж они ее запугали, неизвестно, она и призналась.

Надежда Николаевна молчала, напряженно размышляя. Стало быть, если жена Рюмина не заказывала, то это сделал кто-то другой. По работе там или конкуренты… Может быть, его родственник что-то знает, Савушкин?

Милка, похоже, читала ее мысли, потому что спросила с явным подозрением:

– Надя, а тебе зачем все это? Ты никак опять какой-то криминал расследуешь?

– С чего ты взяла? – фальшиво удивилась Надежда. – Это ведь ты мне позвонила!

– Слушай, мы сколько лет знакомы? – рассердилась Милка.

– Много, – покорно ответила Надежда.

– Ну, так и не морочь мне голову! Я тебя знаю как облупленную! Говори, что надо узнать!

– Тебе скажи, – в свою очередь, рассердилась Надежда, – так через два дня весь город знать будет!

– Да ты что? – ахнула Милка. – Да разве я когда?

– Ага, а кто протрепался Вадиму Окуневу, что я разные случаи криминальные расследую? В такую историю меня втянула![3]

– Ну, кто же знал-то… – виновато произнесла Милка.

– Много болтаешь, – понеслась Надежда, – знаешь же, дойдет до Саши – скандал будет страшный! Он и так подозревает…

Милка сама была замужней женщиной с большим стажем и Надежду в этом плане понимала. Незачем давать мужу против себя никакие козыри, он и так найдет, за что поругать жену. Поэтому она клятвенно заверила Надежду, что она – могила, но если что нужно, то она готова помочь информацией.

– А ты про Савушкина ничего не знаешь? Как он живет?

– Иван Валерьяныч? Нормально живет! – обрадовалась Милка. – Дети все пристроены, сам на пенсии, жена чуть-чуть работает в школе. Он выглядит неплохо, я недавно его видела.

– Случайно, что ли, встретились?

– Вовсе нет. Мы в свое время ему Сандрочкину дочку продали. Сейчас такая девочка хорошая…

У Милки с мужем была собака – очень породистая немецкая овчарка Сандра. Пару раз были у нее щенки, после чего Милка решила с этим кошмаром больше не заморачиваться, тем более что и время у Сандры прошло, когда клуб разрешает породистой собаке иметь щенков. И вот, оказывается, одного щенка купил в свое время тот самый Савушкин, родственник убитого депутата Рюмина.

– Может, он про это дело что-то знает?

– Может, и знает… – протянула Милка, – слушай, ты пойди к нему вроде бы насчет щенков, они как раз ожидают, я знаю. И в разговоре так случайно эту тему затронь…

– Не учи ученого! – весело оборвала ее Надежда. – Давай телефон и адрес!

Третья стража – самое глухое, самое мрачное время ночи. Это время, когда сон особенно глубок, а мрак особенно темен, время, когда чаще всего больные люди умирают, а к здоровым людям подкрадывается болезнь, время, когда призраки поднимаются из заброшенных могил, а люди ночной армии, воры и убийцы, выходят на свой промысел.

В это самое время дверь таверны папаши Хидаёси с негромким скрипом отворилась, и в комнату одна за другой бесшумно проскользнули три тени, облаченные в короткие черные кимоно. Одна тень осталась возле двери, две другие скользнули вдоль стены, подобравшись к спящему торговцу и его дочери. В это время в окно проник бледный лик луны, залив таверну тусклым призрачным светом. Один из ночных гостей склонился над спящими, вгляделся в их лица и прошептал:

– Это они! Отец приказал старика убить, а девчонку доставить к нему вместе с ее пожитками. Самое главное – не забыть здесь ничего из ее вещей.

В лунном свете блеснул короткий меч вакидзаси, занесенный над спящим торговцем, но в ту же секунду из глубокой тени возле стены стремительно выскользнул человек с мечом в руке. Меч описал в воздухе сияющий зигзаг, и оба бандита бездыханными упали на пол. В ту же секунду ронин развернулся и бросился к третьему злодею, стоявшему возле двери. Тот пустился было наутек, но ронин снова взмахнул своим мечом и пришпилил бандита к стене за воротник кимоно, как пришпиливают мотылька булавкой.

– Отпусти меня, несчастный, – прошипел бандит, безуспешно пытаясь вырваться. – Я служу Отцу Черных Людей, и он страшно отомстит тебе за мою смерть.

– Я сразу понял, что вы – люди Ёсиго Суниями, – спокойно ответил ронин, – но я его ничуть не боюсь, как не боюсь никого из живых или мертвых людей. А вот тебе стоило бы бояться меня, потому что ты сейчас в полной моей власти, и я могу предать тебя самой страшной смерти. Ты можешь избежать ее, если скажешь, зачем Ёсиго Суниями послал вас в эту таверну, чего он хочет от этих бедных людей. Если ты скажешь мне все – я, так и быть, пощажу твою ничтожную жизнь и отпущу тебя на все четыре стороны.

– Ты сам не знаешь, о чем просишь, – ответил бандит, и вдруг лицо его перекосилось мучительной судорогой, а в следующее мгновение он безвольно обвис и перестал дышать.

Сзади к