изменился, так что сомнений у Надежды не было.

– Иван Валерьянович? – проговорила она немного смущенно. – Меня зовут Надежда Лебедева… вы меня, должно быть, не помните, столько лет прошло, но мне дала ваш номер Людмила Родионова… хозяйка овчарки Сандры…

– Ах, Милочка! – оживился Савушкин. – Ну, конечно… но вообще-то, я и вас помню. Это ведь вы рассчитали источники питания для изделия «Василек»…

– Да, действительно… – Надежда сама уже забыла, как рассчитывала те несчастные источники, и вообще – что это было за изделие, но порадовалась тому, что Савушкин в своем возрасте сохранил хорошую память и здравую голову.

– Очень приятно, что вы меня помните, – проговорила Надежда смущенно.

Смущение в ее голосе было вызвано тем, что приходилось обманывать хорошего человека, втираться к нему в доверие под фальшивым, надуманным предлогом.

– Я звоню вам вот по какому поводу. Я хочу завести щенка, овчарку. Я спросила у Милы, но ее Сандра уже старовата, у нее щенков больше не будет. Вот она и вспомнила про вас. У вас ведь был щенок от Милиной Сандры, девочка, и Мила сказала, что у нее тоже скоро будут щенки… или уже родились?

– Нет, мы еще ожидаем! – В голосе Ивана Валерьяновича зазвучали нежные родительские нотки. – Но уже совсем скоро, буквально со дня на день.

– У вас, наверное, все щенки уже заранее распределены?

– Нет, не все… а вы вот что, Надежда Николаевна, приезжайте ко мне, когда сможете. Посмотрите на мою Лизу, обсудим все, да и вообще – я рад буду вас повидать.

Надежда даже не рассчитывала на то, что Савушкин сам ее пригласит. Она обрадовалась, но на всякий случай спросила:

– А когда вам удобно?

– Да когда угодно – я ведь больше не работаю, так что у меня все время свободное.

В голосе Ивана Валерьяновича проскользнула чуть заметная нотка горечи – он не привык жить без работы, и когда все же пришлось уйти на пенсию, в его жизни образовалась пустота. Которую, правда, вскоре заполнила любимая собака.

– Хорошо, – проговорила Надежда удовлетворенно, – только хочу заранее вас предупредить – я еще не уломала мужа, так что это еще не стопроцентно…

– А вы его приводите – он посмотрит на Лизу и сразу проникнется.

– Да, это бы, конечно, хорошо, – вздохнула Надежда, в планы которой вовсе не входило рассказывать все это мужу, а тем более куда-то его приводить, – но моего мужа очень трудно куда-то вытащить, он очень много работает…

– Много работает… – повторил Иван Валерьянович с плохо скрытой завистью. – Хорошо ему…

– Так я тогда приеду прямо сейчас! – сообщила Надежда, решив ковать железо, пока горячо.

Иван Валерьянович жил в красивом старом доме на Петроградской стороне. Дом был хорошо отремонтирован, даже восстановлена узорная мозаика на фасаде, но, как ни странно, квартиры в нем не были раскуплены богатой публикой. Во всяком случае, внизу не было ни охраны, ни камер наружного наблюдения – всего лишь обычный домофон.

Что хуже – в доме не было и лифта, так что Надежде пришлось пешком подниматься на четвертый этаж. Но это даже полезно, уговаривала она себя, отдуваясь перед дверью.

Иван Валерьянович открыл ей дверь сразу же.

Он мало изменился – высокий, худощавый, подтянутый. Только волос на голове стало значительно меньше.

Оглядев Надежду, он удовлетворенно кивнул:

– Хорошо выглядите! Главное – блеск в глазах сохранился. Я вас сразу же по этому блеску выделил среди молодых специалистов и пригласил в свой отдел. Если у человека есть блеск в глазах – значит, ему интересно жить, интересно делать любое дело, за которое он берется. А если ему интересно – и дело в его руках хорошо пойдет. Это закон природы. Ну, только высокое начальство по-своему решило, так что вместе мы с вами так и не работали. Ну ладно, вы проходите, а то что это я вас на пороге держу!

Надежда прошла в прихожую.

Тут из открытой двери раздалось цоканье когтей по паркету, и в коридоре появилась большая красивая собака.

Даже если бы ее положение не было вполне очевидно, по мечтательному и задумчивому выражению морды сразу же можно было понять, что она со дня на день ожидает щенков.

– Вот она, моя Лизочка! – с нежностью проговорил Иван Валерьянович. – Пришла познакомиться. Она ведь должна знать, в какие руки попадет один из ее детей!

– Лиза! – Надежда с улыбкой посмотрела на собаку. – Необычное имя для породистой овчарки!

– Ну, это я ее так называю, домашнее, так сказать, имя. По паспорту она Лизелотта-Бригитта фон Бранденбург-и-Ратенау. Она ведь очень знатного происхождения, от чемпионов породы. Но не будешь же такое имя каждый раз произносить… представьте: Лизелотта-Бригитта, немедленно брось эту гадость! – Савушкин засмеялся.

Лизелотта смотрела на Надежду настороженно и время от времени поводила носом, словно к чему-то принюхивалась.

Надежда догадалась, что овчарка почувствовала запах Бейсика, и испугалась, что она раскроет ее обман. Поэтому она старалась держаться подальше от собаки.

Иван Валерьянович проводил гостью на кухню, быстро и умело накрыл на стол, разлил чай в красивые синие чашки, поставил посредине стола вазочку с печеньем.

Овчарка вместе с ними проследовала на кухню и улеглась в уголке, откуда то и дело посматривала на гостью. Если честно, в глазах ее не было приветливости.

Иван Валерьянович, сев напротив Надежды, с интересом взглянул на нее и проговорил:

– Я ведь не случайно сказал про блеск ваших глаз. Судя по нему, вы по-прежнему работаете?

– Нет, увы! – вздохнула Надежда. – Уже несколько лет, как я ушла с работы. Муж на этом настоял, он хотел, чтобы я занималась домом, домашним хозяйством…

– Странно, – Савушкин смущенно закашлялся, – а я был уверен, что вы заняты любимым делом… впрочем, я вовсе не хочу сказать ничего плохого, семья, домашний очаг – это тоже очень важно и может стать для женщины главным делом жизни.

Надежда невольно восхитилась проницательностью Ивана Валерьяновича. Ей даже захотелось рассказать ему, чем она занимается в свободное от домашнего хозяйства время, но она вовремя прикусила язык: такая излишняя откровенность помешала бы ей выведать у Савушкина все, что ему известно. И вообще, в ее планы вовсе не входило посвящать его в свое детективное хобби. Зато она воспользовалась его словами, чтобы направить разговор в нужное русло.

– Вы правы, – проговорила она со вздохом, – домашние дела, конечно, отнимают много времени и сил, но все же мне чего-то не хватает. Инженерная работа, трудные технические задачи, творческий труд… я часто скучаю по всему этому. Даже по нашему институту, по этому замечательному зданию… я иногда прохожу мимо и с завистью