и увидела свои скудные пожитки – парусиновые спортивные туфли на резиновой подошве и, может быть, маленькую игрушку, которую она изготовила на уроке шитья, – она была охвачена тоской пополам с ощущением вины, вспоминая о подарках, присланных матерью: вязаная сумочка, брошки, резной футляр в форме пингвина с рубиновыми глазами. Все это пропало, было роздано в попытке вернуть расположение одноклассниц. Что, если ее мать рассердится из-за этого? Радость Дороти сменилась внезапным беспокойством, что мать не примет ее или откажет ей в любви.

Когда она паковала свой чемоданчик, появились одноклассницы. Новость уже распространилась повсюду. Дороти была «востребована», чего еще не случалось ни с одной девочкой, по крайней мере за годы ее жизни в госпитале. Увидев Дороти, девочки толпой окружили ее и засыпали вопросами, на которые у нее не было ответов. Куда ты поедешь? Как тебя зовут по-настоящему? Всем хотелось видеть ее, прикоснуться к ней. Некоторые стояли на скамьях, другие влезли на стол рядом с ней, толкаясь на коленях. Они жаждали ее внимания, протягивали руки, выкликали ее имя, умоляли ее писать им.

Напиши мне, Дороти!

Нет, напиши мне, Дороти!

Дороти! Дороти! Напиши мне!

Дороти! Дороти! Дороти!

Дороти еще никогда в жизни не чувствовала себя такой важной персоной.

Ей сказали, что мать приедет после обеда, и это означало, что Дороти придется последний раз пройти в столовую в «крокодильем строю» и сидеть за едой в полной тишине.

Когда Дороти проглотила последний кусочек безвкусного хлеба, мисс Райт вошла в столовую и пригласила Дороти следовать за ней. Дороти молча прошла между длинными рядами скамей, где девочки сидели в таком же молчании, но все головы поворачивались ей вслед. Проходя под их бдительными взглядами, она ощутила мгновенную печаль. В конце концов, между ними существовала связь, совместный опыт, который никто больше не мог понять. Они вместе ютились в холодном подвале, когда наверху с глухим воем пролетали немецкие бомбардировщики, терпели побои и жестокое обращение, наполняли желудки плесневелыми булочками и краденой морковкой, совместно радовались смерти мисс Вудворд и маршировали в ногу. Хотя эти девочки далеко не всегда по-доброму обходились с ней, они были единственной семьей, которую знала Дороти.

Приблизившись к двери, Дороти хотела было повернуться и попрощаться, но удержалась от этого, зная, что такое поведение не понравится мисс Райт. С высоко поднятой головой она вышла из столовой и проследовала по длинному коридору в кабинет мистера Николса, где наконец встретилась со своей матерью.

15

Матери

Мне было семь лет, когда я увидела свою мать, стоявшую в коридоре, ведущему к ее спальне, – неподвижную, если не считать ее рук. Она заламывала их, намеренно выкручивая пальцы, так что костяшки побелели от напряжения. По ее лицу катились слезы, и она не пыталась вытереть их.

– Мама, что случилось?

Она посмотрела на меня стеклянными глазами, не сразу осознав, что я стою перед ней.

– Ничего, – ответила она после долгой паузы. – Это всего лишь мои слезные протоки. Наверное, они немного подтекают.

Я знала, что она лжет.

– Скажи, мама, что случилось? – дрожащим голосом повторила я. Раньше я не видела маму плачущей и с тех пор наблюдала ее слезы лишь несколько раз в жизни.

– Не о чем беспокоиться, – сказала она. – Просто кое-кто умер, дальний родственник, ничего особенного.

Я никогда не слышала ее упоминаний о родственниках и вообще о каких-либо членах ее семьи. Но я хорошо понимала, что не стоит задавать вопросы. Не проронив больше ни слова, мать отвернулась, вошла в спальню и закрыла дверь за собой.

Прошло сорок лет, прежде чем я узнала правду. Слезы, которые моя мать пролила в тот день, были не по дальнему родственнику, а по человеку, память о котором она похоронила давным-давно.

Лена Уэстон не отказалась от своей маленькой девочки ни в тот раз, когда госпиталь отказал ей в посещении, ни после того, как распорядители отвергли ее просьбу вернуть дочь под материнскую опеку накануне войны. Она молилась за безопасность своей дочери и продолжала писать месяц за месяцем и год за годом, всегда с одним и тем же вопросом: «Как поживает моя девочка?» И она неизменно получала один и тот же ответ: «Рад сообщить вам, что с вашей девочкой все в полном порядке».

Ветер изменился в 1943 году, когда она получила тревожный ответ на свой запрос. Письмо Лены от 11 декабря не отличалось от тех, что она посылала раньше.

Уважаемый сэр!

Я отправила посылку моей девочке и буду очень рада, если вы будете любезны сообщить мне, что у нее все хорошо.

Искренне ваша,

Лена Уэстон

На этот раз ответ был неожиданным:

13 декабря 1944 года

Уважаемая мадам!

Я получил ваше письмо вместе с рождественскими подарками для вашей девочки, которыми она будет очень довольна.

Рад сообщить, что ее здоровье в порядке, но она довольно темпераментный и трудный ребенок, поэтому, возможно, будут необходимы дальнейшие консультации насчет нее.

Искренне ваш,

секретарь

Знакомые, но безличные черные знаки пишущей машинки не раскрывали подробностей о поведении Дороти, но для Лены это не имело значения. Ее дочь нуждалась в ней. Она решила действовать.

16 декабря 1943 года

Уважаемый сэр!

Я получила ваше письмо от 13 декабря и отметила дополнительное сообщение о моей девочке. Думаю, я могла бы освободить вас от дальнейшего беспокойства, а себя от возможной тревоги, если вы любезно согласитесь рассмотреть ее передачу под мою опеку и предпримете необходимые шаги для достижения этой цели. Я чрезвычайно благодарна за все, что вы сделали для нее, и за вежливые ответы, которые вы направляете на мои запросы, а потому в скором времени ожидаю вашего ответа.

Искренне ваша,

Лена Уэстон

Лена долгие годы ждала возможности обнять Дороти и утешить ее, но ее надежды рушились снова и снова. На этот раз она получила ответ, дававший некоторые основания для надежды.

21 декабря 1943 года

Уважаемая мадам!

Я получил ваше письмо от 16-го числа этого месяца. Если вы действительно хотите, чтобы девочка вернулась под вашу опеку, то я донесу ваше обращение до администрации школы.

Думаю, вам следует проконсультироваться с нашим врачом и получить особый отчет о состоянии ребенка.

Между тем прошу оказать любезность и сообщить мне, чем вы занимались