Обсуждая рост числа христиан в первые четыре века, историк Древнего Рима Кит Хопкинс сделал некоторые интригующие выводы о числах обращенных, которые обсуждал Старк. Я постарался проанализировать и немного исправить вычисления Старка, однако по большей части наши цифры не слишком сильно различаются, так что многие выводы остаются к ним применимы.[182]

Я уже упоминал преувеличения различных древних источников. Теперь мы можем рассмотреть их в свете более правдоподобных оценок. Очевидно, книге Деяний апостолов не следует верить, когда она сообщает, что всего через месяц или два после смерти Иисуса в Иерусалиме было уже десять тысяч христиан; да и Тертуллиан сильно преувеличивает, утверждая, что около 200 года н. э. христиане уже составляли в империи большинство. Нет, ничего подобного и близко не было.

Предположим, что наши цифры в целом верны: около 100 года в империи было от семи до десяти тысяч христиан. Что означало это в масштабах всей империи? Могли ли христиане выглядеть как растущая угроза? Вспомним, что население империи в целом (по самым грубым прикидкам) составляло около 60 млн человек. Если христиан было десять тысяч, значит, доля их в населении составляла 0,0167 % – одну шестидесятую от процента. Подавляющее большинство римлян о христианах никогда и не слышало. Мысль, что когда-нибудь христиане овладеют империей, не могла вызвать ничего, кроме смеха.

Если к 200-му году христиане составляли 160 тысяч человек, – и это была капля в море: 0,267 %, или чуть больше четверти процента от общего числа населения. Церковь стремительно росла, однако для большинства римлян оставалась совершенно неизвестной величиной. Лишь в III веке число христиан значительно выросло, а в IV-m – этот рост стал лавинообразным.

Хопкинс в своем исследовании ставит интересные вопросы: сколько христианских общин имелось в первые десятилетия и сколько литературных трудов они создали? На оба вопроса очень сложно ответить. В своем обзоре всех дошедших до нас литературных источников Хопкинс перечисляет около пятидесяти христианских общин, существовавших на 100 г. н. э. Но сколько общин в источниках не упомянуты? Скорее всего, большая часть. Выходит, в то время в империи было всего сто пятьдесят христианских общин? Или триста? Это нам узнать неоткуда.

Но предположим, что их было всего пятьдесят. Играя с цифрами, Хопкинс приходит к некоторым любопытным выводам. Мы знаем, что раннехристианские общины много общались друг с другом, часто просто переписывались, – точнее, переписывались от лица общин их лидеры. Так, Павел писал послания к своим общинам, а они ему отвечали, как упоминает он сам в 1 Кор. 7:1.

Итак, предположим, что в период от 50-го до 150 года н. э. имелось пятьдесят христианских общин, и каждая писала другим всего дважды в год. Это немного. Я склонен полагать, что на самом деле они писали больше. Но Хопкинс просит нас предположить, что в среднем их корреспонденция составляла два письма в год. Это значит, что за сто лет христианские общины должны были написать друг другу десять тысяч писем. А сколько таких писем дошло до наших дней? Около пятидесяти.

Цифры Хопкинса кажутся мне – да, возможно, и ему самому, – чересчур консервативными. Допустим, что к 100 году н. э. имелось двести общин. Это выглядит вполне вероятным: если всего христиан было чуть больше восьми тысяч, значит, в каждой общине состояло в среднем 40 членов. Намного более крупную общину вообразить себе сложно: ведь христиане по-прежнему встречались в частных домах, где вряд ли смогли бы разместиться более трех дюжин. Однако предположим, что общин у нас двести, и каждая из них каждые три месяца, – то есть четыре раза в год, – посылает письмо другой общине. Это будет означать, что за этот период христиане написали друг другу 80 тысяч писем – и только 50 из них дошли до нас! Сами эти цифры поражают воображение.

Задается Хопкинс и вопросом о том, сколько людей в общинах писали или читали эти письма. Он указывает, что, как правило, любая община в древнем мире включала в себя примерно 30 % взрослых мужчин, 30 % взрослых женщин и 40 % детей. Читать умели, как правило, только взрослые мужчины – по самым щедрым прикидкам, около 20 % от общего числа взрослого мужского населения. Если цифры в предыдущем абзаце верны и община состояла примерно из 40 человек, взрослыми мужчинами были примерно 12 из них. Это заставляет предположить, что грамотных в каждой общине было всего двое или трое.

Очевидно, они и читали, и писали за всех. Письма, полученные общиной, эти двое или трое грамотных читали на собраниях общины вслух. Практически во всех случаях один из этих грамотных был «епископом» или лидером церкви. Он (насколько нам известно, это всегда были мужчины) становился лидером именно потому, что имел необходимые для этого качества и навыки, в том числе определенный уровень образования. Итак, хотя с самого начала христианство было религией преимущественно «книжной», большинство христиан – как и большинство населения империи в целом, – не умели читать и писать. В чтении и толковании текстов, использующихся при общинных богослужениях, неграмотные вынуждены были полагаться на грамотных.

И число христиан, и скорость роста христианской Церкви мы можем оценить лишь очень приблизительно; однако наши оценки, по-видимому, совпадают с имеющимися данными – как из литературных источников, подробно исследованных Гарнаком и другими учеными после него, так и из материальных памятников христианской древности: папирусов, надписей на камнях и различных археологических находок[183]. Вряд ли мы сможем когда-нибудь в точности описать рост христианской Церкви, однако можем сделать это приблизительно, и даже наши неточные и приблизительные выводы вполне убедительны.

Некоторые пункты стоит повторить. Христианство покорило империю не чудом, не по мановению руки Божией. Разумеется, сами христиане могут говорить, что это чудо и Божий промысл. У историков нет методик для оценки таких утверждений. Однако победа христианства не требовала божественного вмешательства. Она требовала лишь постоянного роста числа обращенных; а почему люди обращались в христианство, я достаточно подробно объяснил в предыдущей главе.

В проповедях перед толпой и массовых обращениях необходимости не было. Не считая Павла, у нас практически нет сведений о христианах, занимавшихся только проповедничеством, или об организованных миссионерских предприятиях. Люди обращались в христианство благодаря своим знакомым христианам – родным, друзьям, соседям, коллегам, людям, с которыми были связаны в повседневной жизни. Многие христиане с радостью рассказывали другим о своей новой вере, о великих чудесах, что совершались верующими или над верующими, о том, что христианский бог сильнее всех прочих богов и охотно помогает тем, кто поклоняется ему. И речи этих христиан звучали убедительно – не для толпы, лишь для некоторых из тех, к кому они обращались. Но этого было достаточно.