– Давай мы не будем сейчас это обсуждать, –попросил Родислав. – Я приеду, как только смогу.

– Можешь вообще никогда не приезжать! – выкрикнулаЛиза и швырнула трубку на рычаг.

Это была далеко не первая подобная сцена, но сегодняРодислав разозлился особенно сильно. «Ну и ладно, – сердито думал он,вынимая из сейфа документы и складывая их в папку, – вот и хорошо, и неприеду. Больше никогда не приеду».

– И что, неужели больше не приехал? – обрадовалсяКамень. – Неужели вернулся в семью?

– Ну да, прям! – захохотал Ворон. – Плохо тычеловеческих самцов знаешь. Подулся недельку и приехал к Лизе. Она за этунеделю тоже успела испугаться, что лишку хватила, и была как шелковая. Родикто, Родик се, да все будет так, как ты захочешь, да я тебя люблю на векивечные, да ты у меня единственный и неповторимый. Ну, короче, все эти бабскиештучки. А он и растаял. К тому времени уже новый царь на престол взошел…

– Ну какой царь, что ты несешь! – простоналКамень. – С царизмом они еще в семнадцатом году покончили.

– Да ладно, – отмахнулся Ворон. – Генеральныйсекретарь у них новый. Подумаешь, не так назвал. Суть-то одна: новый главныйбосс. Из этих, как их…

– Из комитетчиков, – подсказал Камень.

– Во-во, из них. А в МВД-то многие знали, что новыйбосс ихнего министра не жалует, так что понятно было: вот-вот грянут перемены.А перемены что означают?

– Что? – не выдержал далекий от политики Ветер.

– Кадровые перестановки, вот что, – гордо объявилВорон. – Все стали ждать, что министра снимут, а новый министр начнет поочереди снимать заместителей и начальников главных управлений и менять их насвоих людей. Родислав-то размяк, Лизу простил и поделился с ней своей тревогой,дескать, как бы тестя не сняли, а она и обрадовалась.

– Чему? – не понял Ветер.

– Да ну тебя! – махнул крыльями Ворон. – Тыподряд не слушаешь, бываешь только налетами, ничего не знаешь, а потомдурацкими вопросами мешаешь плавному рассказу. Лиза обрадовалась, что еслитесть Родислава потеряет должность, то он не сможет больше своему зятю препоныставить в том случае, если зять жену бросит, понятно? И тогда Родислав сможетспокойно уйти к Лизе, не опасаясь за свою карьеру.

– Теперь понял. – Ветер обдул друзей волнойпрохладного воздуха.

– Вот и хорошо, что понял, – поворчалВорон. – Ну, ждать им долго не пришлось, чуть больше месяца прошло сосмерти Брежнева – и действительно, министра внутренних дел сняли, да как! Соскандалом! Уголовное дело на него завели, якобы он там чего-то брал, типавзятки, и чем-то злоупотреблял, вроде как служебным положением, но тут я неочень вникал, мы же не про него смотрим. Важно другое: пришел новый министр,тоже из этих… ну, из тех же, из которых главный босс, и начал свои порядкинаводить. Дескать, у вас тут в МВД все сплошь пьяницы и мздоимцы, и я их сейчаспоганой метлой всех повыгоняю. И как начал выгонять! Только пух и перья летели.Но нашего генерала Головина пока не трогали, у него репутация знаете какая! Никрошки к рукам не прилипло, не подкопаешься. И собственности никакой нет, нидачи, ни машины. И в коллективных пьянках не замечен. В общем, в первую волнуперестановок он не попал, усидел.

– Неужели так-таки ничего и нет? – не поверилВетер. – И дачи нет? Я дачи люблю, там природа, просторы, есть гдепогулять, порезвиться.

– А тебе бы только резвиться, старый перечник, –неодобрительно заметил Ворон. – Нет у Головина дачи, потому что ему ненадо. У Родислава дача есть – и вполне достаточно для семьи, куда их две-то? Имашины у него нет, потому что он на служебной ездит. И квартира у него старая,он еще в шестьдесят четвертом году ее получал от государства. Лиза то и делоинтересуется у Родислава, как там тесть, не сняли ли еще, а хороших для нееновостей все нет и нет, и она постепенно опять начала скандалить и правакачать. Ссориться они стали все чаще, а Люба-то видит, что Родислав большевремени с семьей проводит, и стала она надеяться, что с Лизой у него отношенияна нет сходят. Она приободрилась, приосанилась, начала с оптимизмом смотретьвперед. Отец при должности, Родислав стал ближе к семье, Николаша учится, а тутеще началась борьба за дисциплину труда и создание обстановки нетерпимости клюбым проявлениям неорганизованности.

– Не понял, – озадаченно протянул Камень. – Аэто при чем? Люба-то тут каким боком?

– Вот и видно, что ты ни черта не смыслишь в тойжизни, – с досадой каркнул Ворон. – Ты хоть представляешь себе, чтотакое жизнь в СССР под руководством единственной партии? Как тольконаверху, – он ткнул клювом в направлении воображаемого «верха», –что-нибудь скажут, даже слово случайное обронят, как вся страна кидаетсянемедленно выполнять, да еще соревнуются между собой, кто лучше выполнит, ктобыстрее, кто больше. На совещании в ЦК КПСС, это у них самый главный орган был,сказали, что руководители всех уровней несут персональную ответственность засоблюдение дисциплины труда и создание обстановки нетерпимости к любымпроявлениям неорганизованности. И понеслось! Это еще зимой было, только-тольковласть сменилась. А уж летом вообще постановление приняли насчет укреплениясоциалистической дисциплины труда и наведения в стране порядка. Ну, это ужпопозже было. После зимнего совещания все начальники начали дисциплинуукреплять кто во что горазд, а в Николашином институте ректор особозверствовал, проверки посещаемости на каждой лекции устраивал, прогулятьневозможно, чуть что – сразу отчисление. Так что Колька наш хоть ибезобразничал в свободное от учебы время, в карты играл и вино пьянствовал, нохотя бы на занятия исправно ходил, и Люба этому от души радовалась. Она готовабыла и карты терпеть, и долги, все, что угодно, только бы не отчислили, толькобы в армию не забрали и в Афганистан не послали. Война-то там все еще шла, таки не закончилась. В начале года СССР официально заявил, что ограниченныйконтингент советских войск будет выведен из Афганистана лишь после прекращениявмешательства извне, а вмешательство это и не думало прекращаться, американцытам вовсю разошлись, так что войне этой конца не видно было. В те времена всематери в СССР знаешь как армии боялись? В общем, первый курс Николаша кое-какзакончил, ни фига не учился, конечно, дома не занимался, к семинарам,практическим занятиям и контрольным не готовился, но хотя бы не прогуливал. Воттак, тихо-мирно, и текла жизнь Романовых.

– А Лариса с бабушкой? – поинтересовалсяКамень. – Как они там?

– Да все так же. Лариса в школу ходит, учится черезпень-колоду, неинтересно ей, но она старается как может, чтобы бабушку неогорчать. Чуть не каждый день приходит к Романовым, чтобы с уроками помогли, тоей по математике непонятно, то по химии, то сочинение по литературе не знаеткак написать. И бабка за ней следом, в основном ближе к ужину. Наестся доотвала и давай ныть, что Ларочка – сиротинушка, и некому о ней позаботиться, иносить-то ей нечего, в морозы ножки мерзнут, и из школьной формы она выросла, икнижек у нее хороших нет. Старая песня. А в начале июня, это уже восемьдесяттретий год пошел, она вообще всех достала…