– Фальк, – теперь улыбался мой северянин, да так, что и я сглотнула. – ты никогда не был столь колюч. В чём дело?

– В алтаре, – светловолосый ударил по столу ладонями, но тут же успокоился. – Он раздражает меня.

– Тогда тебе лучше покинуть эти стены, – Лассе криво усмехнулся. – Или дело вовсе не в куске камня, а в моей женщине? Мне не нравится, что вы вьётесь вокруг неё. Когда-то мой отец кулаками осадил твоего, давай не будем повторяться. Она моя! И только моя!

– Не претендую, – светловолосый вард тяжело вздохнул. – Хотя она и притягивает взор. Но нет, я предпочитаю остаться здесь и поучаствовать в уничтожении алтаря. У меня руки чешутся.

– Так почеши, – Лассе заметно расслабился и зевнул. – Этот булыжник меня не волнует, делай что угодно, но добудь мне нужную информацию.

Они замолчали оба.

Спрятавшись за дверями, я наблюдала за братьями. Было в них что-то схожее. Даже не во внешности, а в жестах, в манере поведения.

Потянувшись, Лассе поднял деревянную кружку и пригубил.

– Брат, не дури, иди и спи, – Фальк указал рукой на дверь.

– Отстань! – мой северянин раздражённо ударил стаканом по столу. – Ты не понимаешь, она сломана! Но в то же время у неё хватит смелости, чтобы сбежать. В туман, Фальк. Я не желаю быть источником страха. Пусть расслабится, вдохнёт полной грудью, найдёт себя. А уже после я буду навязывать ей союз и постель. Но я не могу засыпать рядом с ней. Это пытка.

– А может ты неправ и для всего этого ей нужна поддержка. Ей необходим ты.

– Меньше всего ей сейчас нужен озабоченный избранный, – в раздражении Лассе смахнул со стола кружку. Упав на пол, она покатилась в угол, расплёскивая своё содержимое. – Я постоянно слышу её запах. Даже сейчас, хотя она далеко.

– Да брось, Лассе! Я же тебя знаю. Иди в комнату, обними её и выспись уже нормально.

– Пойду, но сначала она уснёт. Спокойно сомкнёт глаза, не опасаясь, что рядом с ней лежит чужак.

Одна из дверей хлопнула. Да так сильно, что я подскочила на месте, осознав, что даже не дышала. Устыдившись того, что подслушиваю, поспешила наверх. Но стоило мне приблизиться к дверям на нижний ярус, как тревога вернулась.

– Не ходи туда, – услышав Смэку, я обернулась. Она стояла в тёмном уголке, будто пряталась от кого.

– Где твой папа? – я бегло осмотрела коридоры.

– Он спит.

– Что же ты делаешь здесь?

– Жду его. Но ты не ходи туда. Это алтарь. Он зовёт нас. Ему нужна жертва. Он заставляет бояться. Заглушает мысли и требует подчиниться. Но мы сильнее, больше некому толкать нас вниз.

– Кого, Смэка? Кого ты ждёшь?

– Того чокнутого. Он, как и мы, слышит жриц. Я должна дождаться его. Он придёт. Обязательно!

– Пошли в комнату, сестрица. Давай, я провожу тебя, – я понимала, что бедная девушка опять потеряла связь с действительностью.

– Нет, – Смэка яростно замотала головой. – Все забыли о нём, не обращают внимания, а он плохой. Он слышит туман, повинуется ему. В его голове царит Верховная.

– О ком ты, Смэка?

– О том, о ком забыли. Он жертва! Но не алтарю. Нет! Ей! В ней сидит тьма. И жертва пополнит её силой. А когда все забудутся, она ударит в полную мощь!

– Так… Спать! – подхватив послушницу под руку, я потащила её по коридору. Она особо не сопротивлялась. Найдя нужную комнату, распахнула дверь и затолкала её внутрь. Отец девушки спал на полу на тонком одеяле. Не проявляя особого стеснения, я слегка пнула его по ноге. Он тут же распахнул глаза.

– Никого не потеряли? – прорычала я, понимая, что спокойствие моё напускное. – Ночь, а она у подземелья.

– Смэка! – он подскочил и обнял дочь.

– Хоть привязывайте её к себе, Счастливчик, – прошипела я, – но, чтобы я её больше возле подземелья не видела.

Глава 49

Счастливчик, укладывая дочь в постель, благодарно кивнул. А я вдруг словно воротилась в недавнее прошлое. Ко мне вернулась моя злость, сила, но между тем появилось нечто новое.

Уверенность.

И я знала её источник.

И это не алтарь!

Развернувшись, тенью тихо скользнула по длинному коридору обратно к кухне.

Мой северянин всё так же сидел за столом и, сложив руки перед собой, опустил на них голову. Кажется, он дремал. Рядом развалившись на стуле, прожигал стену ледяным взглядом его вечно серьёзный угрюмый брат Фальк. Блондин тоже боролся со сном. Но видимо сегодня он был в дозоре.

Плохой с него караульный, если Смэка у подземелья оказалась.

– Сонья?! – он удивился, заметя меня. – Почему ты не в постели?

Я немного растерялась. Как-то не подумала, что в этот раз буду так быстро обнаружена.

– Не спится, – шепнула я. – А где все воины?

Фальк сел ровнее и нахмурился.

– В комнатах, частично в коридоре. Расселили к женщинам, в нашем крыле на полу спят, – вард прищурился, поставив локоть на колено, упёрся в него подбородком. – А к чему вопрос, девочка? Что это тебя посреди ночи наши воины заинтересовали? Спят все. Только мы с тобой бодрствуем.

Я прикусила губу и пожала плечами.

– Просто так, вдруг поняла, что не вижу их.

Он усмехнулся и бросил короткий взгляд на крепко спящего Лассе.

– Не волнуйся, Сонья, я слежу за всеми. Это всё? Или ещё есть какая причина, почему ты стоишь передо мной босая с распущенными волосами?

Я ощутила, как краска подступила к щекам. Я постоянно забывала, что вокруг мужчины и демонстрировать лодыжки, да что там коленки – это, мягко выражаясь, неприлично.

– Это всё, вард Фальк. Но, если позволите, я аккуратно разбужу своего мужа и заберу наверх, – я указала на своего избранного.

– Мужа! Но если мужа, то тогда, конечно, он весь твой, – Фальк улыбнулся, но его карие глаза остались холодны и безразличны. – Но сначала ответь мне, что ты сделаешь, когда выйдешь из тумана?

Неожиданный вопрос поставил в тупик.

Ночь. Вокруг все спят. А его на беседы потянуло.

– Вы меня сначала выведите, – пробурчала я. – Тогда и решу, чем заняться.

Моё нежелание говорить он предпочёл не заметить.

– Что важнее, сестрица, смерть Верховной или…

– Без или, – меня передёрнуло от его странных расспросов. – Всё, что меня волнует – это её смерть.

– А если для этого придётся заплатить жизнью? – Фальк продолжал настойчиво лезть мне в душу.

– Куда идти и кому её отдавать?

Во мне всё взбунтовалось, его слова больно задевали. Есть темы, которые лучше не поднимать. Они царапают сердце, оставляя на нём незаживаемые раны.

– Нет, не