— рявкаю. — В чем проблема съехать? Зачем вообще жить с ней под одной крышей, если у вас фиктивный брак?

— Ну, во-первых, наш брак не всегда был фиктивным, — вдруг серьезно отвечает. — Да, наш брак особо никогда не был счастливым, но и фиктивным он тоже не был. Во-вторых, у нас общий ребенок. В-третьих, это вообще-то мой дом, а не Алины, так что если уж на то пошло, то съехать должна была она. Впрочем, я оставляю ей коттедж после развода. Ну и у меня там все мои вещи, кабинет с документами, да и в целом привык.

Думаю, из всего, сказанного Быстрицким, на самом деле главное — «да и в целом привык».

— Вы спите в одной спальне?

Этот вопрос уж совсем, как у ревнивой истерички, но я ничего не могу поделать. Даже слезы на глаза наворачиваются. Тряпка.

— Конечно, нет.

Лев даже слегка смеется. Мол, что за глупость.

Мне хочется заметить, что на приеме у губернатора Лев и Алина были поселены в одну комнату. Вряд ли там стояли раздельные кровати. Но Быстрицкий не даёт мне задать новый ревнивый вопрос.

— Чем хочешь заняться? Можем пойти в сауну и поплавать в бассейне.

— Я не умею плавать.

Лев снова смеется, на этот раз громче.

— Не смешно! — бью его в плечо.

— Ир, как можно не уметь плавать?

— Вот так! У меня детская травма.

— А как ты на море ездишь? Или ты не ездишь?

— Захожу в воду по грудь и стою. Через пять минут выхожу.

— Ну постоишь в бассейне, пока я буду плавать. Там есть детский.

Вот он снова говорит с иронией, как будто тот факт, что я недавно чуть не утонула в реке Печорска, — это какая-то ерунда.

— У меня нет купальника! — использую последний аргумент.

— Ты мне больше нравишься голой. Там никого не будет кроме нас, — мурлычет на ухо и снова ведет по шее дорожку из поцелуев.

Глава 46.

Ирина

Весь день и вечер мы проводим со Львом, как супруги со стажем. Сначала идем в бассейн, где Лев плавает, а я сижу на шезлонге и любуюсь его спортивным телом. Он зазывает меня в воду, но я остаюсь непреклонна. После падения в реку нет ни малейшего желания опускаться даже в детский бассейн.

Потом мы возвращаемся в дом, обедаем, завариваем чай и ложимся на диван в гостиной смотреть фильм. Через десять минут после начала кино я оказываюсь прижата к дивану телом Быстрицкого, который стремительно снимает с меня одежду.

Уже через несколько минут я забываю и про фильм, и про жену Льва, и про выборы… Про все забываю, о чем помнила с самого утра.

После секса мы лежим голые и в обнимку, слушая приятное потрескивание дров в камине. Так тепло и уютно. Лев водит кончиками пальцев по моему позвоночнику, слегка целует меня в шею. Улыбаюсь, как довольная кошка.

— Фильм закончился, — обращает внимание Быстрицкий.

Приоткрываю один глаз и смотрю на экран поверх плеча Льва. Идут финальные титры. Снова закрываю глаз и сильнее жмусь к телу Льва.

— Не хочу ничего смотреть, — тихо отвечаю. — Хочу вот так лежать с тобой.

Не вижу лица Быстрицкого, но знаю, что оно озарилось счастьем. Почему-то до ужаса хочется, чтобы он снова признался мне в любви. Лев сегодня мне еще не говорил этих слов.

А вдруг больше и не скажет? Вдруг разлюбил?

Ну нет, конечно, нет, прогоняю быстро страшную мысль. Разве бы он лежал здесь сейчас со мной, если бы не любил?

— Вспомнил сейчас нашу первую ночь здесь в метель. Ты ведь тогда уже знала, кто я?

— Да, — лениво отвечаю.

Лев издает смешок.

— Помнишь, как мы поднимали тост за будущего мэра Печорска?

Тоже смеюсь ему в грудь.

— Ага…

— Я тогда думал, что мы пьем только за меня.

— Упс, обломчик. Хотя… И так весь город твой. Ты тут не то что мэр, ты тут президент.

— Да уж, как-то так вышло. Когда был школьником и хотел уезжать из Печорска, даже подумать не мог, что почти весь бизнес в городе будет моим.

Я переворачиваюсь на спину и натягиваю на себя плед, поправляю подушку и укладываюсь поудобнее, чтобы поговорить с Быстрицком. Хочу задать вопросы, которые давно меня интересуют.

— А как так получилось, что все в городе стало принадлежать тебе?

— Случайно.

— А поподробнее?

— Зачем тебе? — выгибает одну бровь.

— Просто интересно. Это ведь уникальная ситуация, когда абсолютно весь бизнес в городе принадлежит одному человеку. Неужели никто помимо тебя не пытался открыть в Печорске, например, супермаркет?

— Пытался, конечно.

— И чем это заканчивалось?

— Тем, что этот супермаркет проигрывал конкуренцию моей сети и закрывался. Но таких попыток не много было.

— Почему население Печорска не стремится к частной инициативе? — удивляюсь.

Это и правда поразительно. Ну как так все крупные частные объекты в городе принадлежат только Быстрицкому? Есть мелкие магазинчики на первых этажах, которыми владеет кто-то из местных жителей, но их очень мало. Все крупное, масштабное, сетевое принадлежит только Льву.

— Во-первых, в Печорске довольно глупое население. Они не умеют вести бизнес. Увы, им на это мозгов не хватает. Во-вторых, чтобы открыть бизнес, нужны деньги, а их у людей едва хватает дожить до следующей зарплаты. Крупные предприниматели из Москвы или других городов не заходят в Печорск, потому что губернатор выставляет им слишком дорогой входной билет. Он вообще не любит посторонних людей в области, боится, что будут жаловаться на него в Москву. Даже строительная компания твоей семьи не смогла зайти в наш регион. Так что губернатор все делает для того, чтобы посторонние не приходили в Печорск.

А вот это уже интересно. Я никогда особо не лезла в строительный бизнес, которым сначала управляла мама, а теперь заведует Лешка. Моя семья пыталась выйти на рынок Печорска?

— Почему «Капитал-Строй» не смог к вам зайти?

— Губер не дал им разрешение на строительство.

— Почему?

— Я же сказал, он не любит, когда в область приходят посторонние. Слишком боится, что на него будут стучать в Москву.

— А со мной он любезничал, — вспоминаю прием в его доме.

— Прощупывал почву. Он понимает, что скорее всего