Тогда я просто забил на Алину и стал жить своей жизнью. В принципе, если так посмотреть, Алина ведь мне не мешала никогда. Ну есть она и есть. Снова на ком-то жениться я не собирался, новых детей не хотел. Так что наличие Алины в статусе моей жены никак не влияло на мою жизнь: с кем хотел встречался, куда хотел ездил. Она не лезла в мою жизнь. Ну а потом я решил пойти на выборы, так что Алина даже пригодилась. Семейные кандидаты внушают народу больше доверия.

Хмыкаю.

— Это не в твой огород камень, — торопливо добавляет. — Ты же сама понимаешь, Ир. Если человек женат, значит, он серьёзен, стабилен и интуитивно вызывает доверие у людей.

— А если девушка почти в тридцать лет не замужем и у нее нет детей, то…

— То она очень избирательна и у нее еще все впереди, — перебивает меня.

Лев поворачивается ко мне лицом и кладёт ладонь на мою щеку.

— Я разведусь с ней, Ир. Я уже сказал ей об этом. Клянусь тебе, я разведусь.

— А если она снова наглотается таблеток?

— Мне все равно.

Лев говорит это с таким чувством, что я понимаю: он не лжёт. Но каждый раз, как я думаю о том, что Быстрицкий женат, ощущение собственного унижения затапливает меня.

— Я никогда не была ничьей любовницей, — произношу севшим голосом. — И я никогда не чувствовала себя так ужасно.

— Ты не любовница, а любимая, — гладит меня по щеке. — Я разведусь, чтобы быть с тобой.

Из лёгких вырывается рваный выдох. Как я хочу, чтобы это оказалось правдой. Как я хочу…

Лев придвигается ко мне ближе и целует. Я по инерции прижимаюсь к нему телом, чувствуя, как таю в его руках.

— Люблю тебя, — шепчет сквозь поцелуй. — Люблю.

И я тебя, мысленно добавляю…

Глава 49.

Ирина

Из постели мы перемещаемся на кухню и быстро что-то готовим. На мне рубашка Льва, на нем одни спортивные штаны. Я чувствую себя героиней романтического фильма, где мой возлюбленный постоянно меня целует и чуть ли не кормит с рук.

— Итак, Ирина Максимовна, — Лев ловким движением усаживает меня к себе на колени. Судя по тому, что он обратился ко мне по имени-отчеству, романтическое кино подошло к концу. — Теперь ваша очередь откровенничать.

— Двадцать девять лет, не замужем, детей нет. Ты все обо мне знаешь! — рапортую.

Быстрицкий громко смеется. Я же интуитивно сжимаюсь. Конечно, глупо было с моей стороны полагать, что Лев не захочет задать мне встречные вопросы.

— Есть кое что еще, что мне интересно.

Закатываю глаза.

— Ну давай, спрашивай.

— Почему именно Печорск? — Быстрицкий за секунду из главного героя романтического фильма превратился в жесткого борца за кресло мэра.

— Я не знаю, — честно отвечаю. Я ведь действительно не знаю, почему, меня отправили на испытательный срок именно в Печорск.

— Ну как это ты не знаешь, почему решила принять участие в выборах мэра именно Печорска?

— Я не принимала это решение, — отвечаю, помедлив. — Его приняли за меня.

— Кто? — удивляется.

— Люди, которые принимают решение по моей карьере.

Быстрицкий непонимающе щурится.

— То есть, я был прав, когда предположил, что тебя заставили сюда приехать?

— Скажем так, это было добровольно-принудительно.

— Расскажи, — не то просит, не то приказывает.

Вздыхаю. Мне не то что бы не хочется говорить об этом именно Льву, сколько в принципе не очень приятно вспоминать. Иногда я задаю себе вопрос: зачем мне все это? Я ведь могла бы заниматься семейным бизнесом, для чего мне именно госслужба? Это грязная, неблагодарная работа, где ты всегда будешь виноват.

Но тем не менее я все еще здесь, борюсь за карьеру на госслужбе.

— На своей предыдущей работе я сильно облажалась, — тихо начинаю.

— Это в министерстве экономики? — уточняет.

— Да, я была первым заместителем министра экономики. Наша с министром задача состояла в том, чтобы подготовить реформы, которые президент будет реализовывать после выборов.

Быстрицкий кивает.

— Мы подготовили. И все бы ничего, но раньше времени реформы утекли в прессу. А там, понятное дело, не все реформы были хорошими. Ну и поднялся скандал, рейтинг президента снизился.

— Я помню. Там было про повышение налогов для населения.

— Да, но там еще было про сокращение бюджетных мест в вузах в два раза.

— Помню, — повторяет.

— Это было мое предложение. Я ходила по кабинетам и лоббировала его.

Быстрицкий ухмыляется. Причем ухмылочка такая противная, что моментально захотелось влепить пощёчину.

— Как ты вообще до такого додумалась?

— Как-как? Огромные деньги тратятся на обучение людей, которые потом по специальности не работают. Государство платит за этих экономистов и юристов, а они потом нигде не работают! — рявкаю. — И зачем государство тратит деньги на их обучение? Бесплатное образование должно быть только для того, кто его реально достоин, а не для всех подряд.

— Это понятно, — на удивление соглашается. — Просто как ты вообще осмелилась выйти с таким предложением? Это же общественный бунт был бы.

— Нужно уметь принимать решения, которые никому не нравятся, — язвлю.

— Ладно, что было дальше?

— Все наши реформы утекли в прессу, поднялся громкий скандал, рейтинг президента пошатнулся, и было решено по-быстрому замять эту историю, отказавшись от наших реформ.

— И? Как это связано с тем, что ты приехала в Печорск?

Вздыхаю. Теперь самая интересная часть.

— У меня еще было небольшое недопонимание с замруководителя администрации президента, который курирует выборы в регионах…

Бровь Быстрицкого медленно ползёт вверх.

— Если говорить коротко, то им не нравился мой начальник, Ярослав.

— Министр экономики? — уточняет.

— Да. Он им не нравился, были свои причины. Они просили меня на него стучать.

Быстрицкий прыскает от смеха.

— На самом деле не смешно, — произношу обиженно.

— Извини, — говорит, отсмеявшись. — Просто узнаю наших чиновников. Их методы работы не меняются.

— В общем, я своего шефа не сдала, и в администрации на меня за это сильно обиделись. Я хотела уволиться из министерства. Немного отдохнуть, а потом устроиться на более привлекательную должность. Я поехала к премьер-министру договариваться о своем уходе, а он был на меня очень зол за